Бай ушел. Шамат достал из-под подушки свиток, развернул его на ковре, взглянул на тархана:
— Показывай, каким путем пошел твой брат.
Тимур ответил:
— В том нет необходимости, его знает болышчы.
— Мне что, в походе постоянно обращаться к нему? Туда или не туда мы идем? Где нам удобнее встать лагерем? Какие места лучше обойти? А сломает твой помощник себе случайно шею, тогда что? К Оке я своих людей выведу, но попаду ли в нужное место? Так что показывай.
— А чем?
Бек хлопнул в ладоши, возникла наложница:
— Принеси уголек из погасшего костра.
— Слушаюсь, господин.
— А ты, — бек повернулся к Тимуру, — пока ногтем путь обозначь, да нажимай сильнее, чтобы след остался.
Тимур Гальбар выполнил требование главы племени бележей.
Вернулась наложница. Бек сам начертил путь, по рисунку от ногтя.
— Вот теперь другое дело. Теперь и свиток под рукой, и путь я знаю. Ну, а потребуется, поможет твой человек. Идем.
Они вышли из шатра. Около него кроме охраны переминались с ноги на ногу болышчы Тарбак, бай и пятеро хорошо вооруженных воинов с молодыми, крепкими конями.
Помощник подошел к Шамату:
— Все готово, бек, но хотел спросить, для провизии наши повозки давать или…
Бек прервал подчиненного:
— Тархан даст, ведь так, Тимур? — усмехнувшись, бек посмотрел на Гальбара.
— О том договора не было.
— Неужто пожалеешь две-три телеги?
— На твою рать и десяти мало.
— Значит, дашь десять. Все, можете ехать. Повторюсь, как только все оговоренное будет здесь, я выхожу на поиски твоего брата и племянника.
Поняв, что спор с этим наглым горцем бесполезен (а племя бележей можно вполне отнести к горному, так как обитали они в предгорье), хазарский тархан кивнул:
— Хоп, я дам повозки с лошадьми, но как насчет возниц?
Бек принимал решения быстро.
— Сюда их пригонят твои люди, далее — моя забота.
Шамат подозвал к себе старшего отряда бележей, десятника первой сотни бая Асхата Каплата, Самада Фариди.
Воин подошел, снял шлем, поклонился:
— Слушаю, господин бек!
— Тебе бай дал здание?
— Да, господин.
— Мошны с деньгами держи при себе, воинам указать, какая провизия нам нужна, смотреть за погрузкой. Особо за бурдюками с водой. В Хамлыхе не задерживаться. Как возьмете все, что передаст тархан, сразу же в обратный путь. Если отъезд придется на закат, все одно уходить и вставать на ночевку лагерем у дороги. — Он заметил тень сомнения на лице десятника: — В чем дело, Самад? Тебе что-то не по нраву?
— Извини, господин, добра слишком много, а охраны слишком мало. Если пост выставлять на стоянках, то люди не смогут отдохнуть. Да еще рядом хазары-возницы.
— Напрасное беспокойство, Самад. Здесь никто не посмеет напасть на отряд нашего племени. Последствия могут быть очень тяжелыми.
— Немало разбойников бродит вдоль торгового пути. Им плевать, чей это обоз. Налетели, порубили, забрали добро и — в степь.
Шамат резко повернулся к тархану:
— Возниц выделишь из воинов. Они должны иметь вооружение и охранять обоз в пути. Такого договора тоже не было, Тимур, но за это уже заплачу я. По возвращении, из ясыря.
— Хоп, — ответил Гальбар.
Он был не в том положении, чтобы перечить беку.
Отряд бележей и с ними тархан двинулись к промежуточной остановке у селения Кабачи. Но того не потребовалось. Воины горного племени задали такой темп, что затемно дошли до столицы каганата. Помня наказ бека, десятник разбил лагерь в пяти верстах от Хамлыха.
Тархан удивился:
— Почему мы стали здесь, Самад? До города недалеко, мы спокойно придем в Хамлых ко дворцу, где всех нас разместят, накормят, напоят, устроят отдыхать.
Десятник ответил:
— Таково повеление бека, а его слово — закон. Мы будем ночевать здесь. Ты же начинай сбор обоза, чтобы утром подвезти сюда все, о чем договорился с Ганзалом Шаматом.
— Утром никак не получится.
— Привезешь, как получится. Насколько мне известно, поспешить в твоих интересах.
— Это так. Ладно. Ожидай. Будет обоз, будет вооруженная охрана из возниц. Только… я слышал, бек наказал тебе взять мошны, а ратникам указать, что нужно из провизии, и смотреть за погрузкой. С этим как быть?
Десятник погрузился в задумчивость. Для него это была трудная задача. С одной стороны, оставаться на отдых в Хамлыхе он не мог, с другой — он должен был принять мошны, а воины — проследить за отгрузкой провизии. С мошнами ладно, дирхемы он может пересчитать и здесь, а вот обоз?
А Тимур Гальбар торопил:
— Ну, Самад, время идет!
Десятник поступил по-восточному мудро. Раз за обозом должны смотреть его воины, а он принять деньги, то отряду следует разделиться.
Он ощерился, это было его улыбкой:
— Все пойдут с тобой, тархан, я же останусь здесь.
Тимур рассмеялся:
— Ох, и хитрец же ты, Самад!
— Иначе нельзя. Забирай воинов и уезжай. Завтра жду вас здесь. Деньги сам привези, считать будем.
— Один не справишься?
— Не в том дело. Не хватит дирхемов — с кого спрашивать? С твоего человека, который ответит: ничего не знаю?
— Ладно, сам привезу. Покойной тебе ночи.
— А вот я тебе того пожелать не могу, но воинам моим дашь отдохнуть не менее полночи. Все!
Десятник сотни Каплата отвернулся, выискивая площадку для отдыха.
Отряд теперь уже во главе с хазарским тарханом двинулся к крепости Хамлых.
Обоз из девяти повозок, за каждой из которых поднимали пыль отары овец и баранов, привязанные к телеге, с возницами отряда и тарханом, что вел этот поезд, подошли к месту отдыха десятника, когда тень солнца была трижды меньше предмета.
Остановился обоз непосредственно у шалаша десятника.
Тархан соскочил с коня:
— Салам, воин, я исполнил условия бека.
— Салам, тархан. Хорошо. Усман! — окликнул он старшего ратника из отряда, уходившего в Хамлых.
— Да, Самад.
— Что было в городе?
Воин рассказал, как они приехали ко двору тархана, как еще вчера отобрали скот, солонину, крупы. Потом отдохнули до зари и продолжили сбор обоза: загрузили бурдюки с водой. Осмотрели коней, повозки. Рассказал все, как формировался обоз.
— И вот мы тут, — закончил он свою речь.
