— Там еще конь неподалеку пасся. Гребцам конь не нужен. Думаю, они выслали дозор в лес, посмотреть на облако пыли.
Шамат перевел на него грозный взгляд:
— Это значит поляне смотрят за нашим лагерем?
— Могут смотреть. Но вернее — уже ушли.
Каплат брезгливо поморщился:
— Да пусть хоть сотню дозоров выслал их воевода. Пусть знает, что за войско идет на городище, и ничто не спасет их. Даже их многочисленные боги.
Бек прищурился.
— А не слишком ли ты самоуверен, Асхат?
— Нет, господин, ты же знаешь, против нас никто не смог выстоять, а нам приходилось и сотней брать укрепления крепче, чем городище каких-то полян, и с ратью, большей нас по числу, биться. И всегда победа была за нами.
— Это так, но тут не простые поляне. Я еще не слышал, чтобы их роды объединялись. Обычно споры между ними вызывали вражду и стычки. А тут три рода сошлись в один.
Подал голос Ильшар:
— Они понимали, когда разбили рать тархана, что в Хамлыхе этого им не простят. Каган обязательно пришлет войско, чтобы отомстить за своего вельможу, а заодно уничтожить их непокорное племя. Единая угроза объединила полян, но бай Каплат прав: они никто перед нами.
Бек поднял руку, десятник замолчал.
— Все! Хватит, желаю сам поглядеть на городище.
Каплат отозвался:
— Извини, бек, но зачем тебе выходить к крепости, руководить войском ты сможешь и из стана, который мы поставим у леса.
— Я сам знаю, что делать. Мы поедем к брошенным селам, посмотрим их новую крепость, потом будем искать перелазы. Они должны быть обязательно. Поляне не селятся там, где не могут быстро переправиться на другой берег реки, так они спасают свои обозы, когда на них нападают. Но — хватит слов. Асхат. — Бек повернулся к Каплату: — Возьми десяток воинов и жди у дороги. Ты же, Ильшар, — он перевел взгляд на старшего дозора, — корми людей, стреножьте коней в низине и отдыхайте. После подходи к Каплату. Все!
Бай и десятник поклонились и вышли из шатра. Между собой они не говорили, так молча и разошлись.
Бек принялся облачаться в боевые доспехи.
Фатих Ильшар догадывался, что поляне выслали дозор в лес и к стану войска бележей, но не знал, что его отряд был уже замечен. Плотогоны не увидели горцев, их заметили Дедил и Коваль.
Как только вызвездилось, Вавула сказал:
— Хватит, Сидор, идем до дому.
— Может, подождем, когда лагерь проснется? Тогда и посчитаем хазар.
— А если они сразу же вскочат на коней и пойдут к бывшим нашим селам? Тогда мы отстанем от своих. Гребцы уведут плоты, а до перелазов нам с конями реку не переплыть. Да и считать будет труднее. Как повыскакивают хазары из юрт да шалашей, такая кутерьма начнется, что не до счета станет. Они же специально для нас не встанут строем. Нате, мол, вам, Вавула и Сидор, считайте нас спокойно. Они, как муравьи, станут шастать туда-сюда.
— А трапеза?
— Хазары и у реки потрапезничают. Хотя не до этого им будет, когда увидят, что сел-то нет, зато есть городище. Вот подарок-то им будет!
— Ну, ты — старшой. Как скажешь, так и сделаем.
— Уходим!
— Через елань?
— Не-е, срежем напрямую через лес, туда, где бились за Ведану, оттуда осторожно к плотам.
— Добро.
Они незаметно отползли от кустов, запрыгнули в седла и пошли по звериной тропе. Миновали лес. Собрались уже выскочить в поле, но тут увидели отряд — десяток незнакомых всадников быстро шел от реки к стану чужаков.
Коваль раздосадовался:
— Не получится подарка. Хазары узнали, что мы оставили села и соорудили новое городище.
— Не побил ли этот разъезд наших гребцов да Опаря с Белоусом?
— Зачем им бить?
— Мужики их заметить могли.
— А кони?
Вавула посмотрел на Коваля:
— Какие кони?
— Кони Удала, Грини и Гордята? У плотов хазары могли наших и не видеть, а вот коней точно не оставили бы.
— Верно, но надо торопиться.
— Можно не прятаться. Если был разъезд, значит, хазар до реки нет.
— А если оставили наблюдателя?
— Да и леший с ним. Пусть смотрит косоглазый, как мы уходим в крепость. Когда отойдем от берега, хазары нам уже будут не страшны.
— А хазары ли это? — проговорил Коваль.
— А кто же еще?
— Да мало ли нечисти в южных землях обитает?
— Пусть так, но что они, лучше хазар?
— Одна порода.
— Вот и я о том же, пошли.
Их ждали. Заметили издали — солнце уже поднялось над лесом.
Навстречу вышел Белоус:
— С возвращением, а мы тут думали, не схватили ли вас хазары.
— Лучше бы по сторонам смотрели, — отозвался Вавула.
— А чего? — не понял Белоус.
— А то, Гриня, что отсюда к лагерю чужаков, в котором орда в пять сотен, ушел отряд. Так что вас видели, поняли и то, что сел прежних более нет, а есть городище новое.
— Да что ты! Мы смотрели…
— Ладно, что теперь об этом.
Вавула приказал гребцам готовиться.
Завели коней, мужики оттолкнули плоты от берега и быстро заработали большими веслами и баграми.
Вавула спросил Белоуса:
— Что на елани-то было?
— Ничего особенного. Вышли на поляну больше десятка хазар, разделились, смотрели поляну, а потом двое ушлых к болоту пошли. Увидели там сына тархана. Слышал, Джабу его звали.
— Как могли увидеть?
— Мне тоже интересно стало. Когда хазары ушли, я пошел посмотреть, оказалось, мертвяка топь не засосала, под водой морду его видно. Опухшая такая…
— Стало быть, чужаки ведают и о смерти тархана с сыном?
— Только сына. Тархана с нукерами там не видать.
— Догадаться нетрудно.
— Ну, если только догадаться. Хотя что с того, что и увидели?
— А то, что теперь у них одна цель — городище Вольное.
Белоус сплюнул в воду:
— Хазары и без того пошли бы на нас. Зря, что ли, столько верст отмахали? А в городище ясырь знатный. Вот только не взять его. А почему ты, Вавула, хазар чужаками называешь? Нет, они, конечно, чужие, но ранее так не называл их.
— Потому, Гриня, что орда эта, может, и вышла из Хамлыха, но не хазары они, хотя у них там все смешалось, кого только нет. Эти отличаются от прежних. Думаю, каган послал к нам какое-то союзное племя, что промышляет разбоем.
