— По обычаям я могу сам выбрать себе невесту.
— Можешь, а со мной до того почему не поговорил?
— Потому, что ты запретил бы брать Ведану.
Дедил сжал кол, да так, что сломалась верхушка.
— Значит, перед праздником ты в лесу с Веданой был? Уговаривались, как бежать?
— Тут виноват, отец, соврал, с ней был. Договаривался. А как иначе?
— А никак. Не по нраву Голуба, других девок в Рубино полно, нет, полез в Вабежу и кого уразумел умыкнуть? Дочь старейшины.
— Но что поделаешь, коли люба она мне, а после того…
Он запнулся.
— Говори.
— …а после того, как полюбезничали с ней в лесу, скажу так: кроме Веданы, мне никакая другая не нужна.
— Дать бы тебе тумаков. Первый ты у нее?
— Да!
— Если добром ваша затея кончится, Веденей мне такой выкуп назначит, что век не расплатишься.
Вавула понял, что отец смирился, улыбнулся:
— Кобяк прогневается, конечно, да ничего уже не изменить. Дочь не вернешь. А выкуп? Да настреляю я ему белок да лис. Откуплюсь.
— Слушай меня. Сейчас пойду в Вабежу, там Ведану наверняка уже ищут. Буду говорить с Кобяком. Тяжелый разговор получится, но потерянного уже не вернешь. Как-нибудь договоримся. А вы с… Веданой ложитесь на лавку у печи, а завтра рыть землянку начинай, жить отдельно будете.
— Само собой, но то после свадьбы.
— А ты до свадьбы как раз дороешь, место я укажу, для вас с Голубой у общины взял. Уразумел?
— Да. Но погодь, отец. Хазары объявились.
— Чего? — как от боли сморщился старейшина.
— Хазары, говорю, объявились под конец праздника. Смотрели, как гуляют в Вабеже.
— А ну, рассказывай, как было.
Вавула рассказал.
— Этого нам ныне для полного счастья и не хватало. Вот тебе и примета, вот тебе и сгоревший дуб. Бог Перун предупреждение нам послал. Не зря говорили — к беде. Вот она и пришла.
— Ведана так же говорила, когда загорелся дуб — к беде.
— Ступай-ка ты к своей Ведане, глаза б мои вас не видели.
Проводив сына, Дедил вывел из стойла коня, вскочил в седло и направился к Вабеже.
На селе не спали. Мужики были на улице.
У оврага старейшина встретил двух вабежцев.
— Стой! — крикнул один.
Дедил остановил коня:
— А чегой-то вы на нашей земле делаете?
Мужик, старший по возрасту, с вызовом ответил:
— Это еще не ведомо, чья земля. Веденей говорит — наша.
— Ладно, с этим потом, чего щас-то не спите?
— Так вставать все одно пора, а вообще, беда у нас.
— Что за беда?
— Пропала дочь Кобяка, Ведана. Не иначе хазары вчерась умыкнули. Старейшина поехал к ним.
— Давно?
— Не-е, недавно.
— Давайте за ним, верните.
Второй мужик усмехнулся:
— А ты кто нам есть, чтобы указывать?
— Говорю, возвращайте, значит, возвращайте, у нас в Рубино Ведана.
— Ух ты! И как попала?
— Ты хочешь, чтобы твой старейшина с хазарами понапрасну сцепился? Те и порубить могут.
Старшой кивнул младшему:
— Давай, Надежа, гони за Кобяком, а то на самом деле как бы большей беде не быть.
— Угу.
Мужик сбежал по спуску, вывел коня на верх противоположного склона и галопом понесся мимо села к дальнему оврагу, за которым стали хазары.
Дедил сказал старшому:
— Я в дом Кобяки поеду. Нам говорить с ним треба.
— Это да. Эх и разгневается Веденей. А кто умыкнул-то ее?
— Сын мой, Вавула.
— Сын?
— Да.
— Ну тогда не ведаю, чем ваш разговор закончится.
— А тебе и не треба.
Дедил проехал в Вабежу, объяснился с мужиками, что стояли на страже, доехал до подворья Кобяка. Соскочил с коня, набросив удила на столб городьбы.
Из дома вышла жена старейшины села:
— Ты чего заявился, Дедил? Горю нашему радоваться?
— Остынь, Краса, пошто речи обидные ведешь? Да, мы не друзья, но и не вороги, чтобы радовались чужому горю. Да и нет никакого горя, коли мужа твоего мужик, которого я послал, возвернет от хазар.
— Как нет? — гневно вспыхнула Краса. — У нас дочь умыкнули, и окромя хазар, того сделать некому.
— Есть кому.
— Ты чего, Дедил?
— А то. Сын мой, Вавула, а не хазары, умыкнул вашу Ведану. Щас она в моем доме.
Женщина от неожиданности опустилась на скамью пред домом.
— У тебя? Вавула? Да что ж это такое?
— А что, хазары лучше?
Жена Кобяка не ответила, пошла в дом.
Подъехал старейшина с тремя мужиками, соскочил с коня, подступил к Дедилу:
— Как твой гаденыш посмел умыкнуть мою дочь?
— Может, поначалу поприветствуешь гостя, Веденей? Обычаи гостеприимства везде одинаково обязательны.
— Обойдешься.
— Ну, коли так, то и говорить нам с тобой не о чем. Главное передал: твоя дочь теперь невеста, можно сказать, жена моего сына, желаешь ты этого или нет. Так что придется смириться. Вавула обычаи не нарушал. Умыкнул невесту, как принято. Ну… я поехал. Теперь к наезду хазар готовиться треба да Тихомира Сергуна в Заледово о них предупредить.
Дедил направился к коновязи.
— Погодь, Заруба.
Дедил обернулся:
— Что еще?
— Я… того, погорячился я. А как не горячиться, когда дочь пропала, а рядом хазары! А она вон — в соседнем селе спит спокойно.
— Да не спокойно. Переживает шибко. Боится. Пришла сама не своя.
— А ну заходи в дом, погутарим.
— Вот это другое дело.
Старейшины родов сели за стол. Семья в это время вышла на улицу.
Дедил начал первый:
— Я не желаю оправдываться пред тобой, Веденей, сам прочил в жены сыну девицу из нашего рода. Но раз так вышло, ничего не поделаешь.
— Плохо ты за сыном смотрел.
— А ты за дочерью. Собачиться будем?
— А что, по-твоему, люди скажут? Дочь старейшины ушла в другой, недружественный род. Старейшины ведь, чего уж говорить о других.
— У меня на селе тоже не многие рады будут. Но треба договориться. Говори, какой выкуп желаешь за дочь?
