— К перелазу вроде пошли, — проговорил Вавула.
Дозорный, что смотрел за рекой, крикнул:
— За Окой они показывают какие-то знаки. А главный их зарубил кого-то.
Дедил сказал:
— Это приближенный к беку человек подал знак к отходу.
— Есть вопрос, отец, — Вавула приблизился к Дедилу.
— Спрашивай.
— Дозволь взять два десятка и пойти следом за бележами. Как раз у перелаза догоним и перебьем на переправе.
— Нет, — запретил Дедил, — кто знает, сколько их уходит. А если встанут у перелаза и будут ждать погоню? И тогда эти перебьют твои десятки с тобой вместе. В поле они сильнее нас.
— Жалко. Надо было побить их всех тут.
— Ты слишком горяч. Сходи к Ведане, покажись, что жив, а заодно передай Кобяку и Сергуну, чтобы посчитали павших и раненых.
— Подчиняюсь не отцу, но вождю.
— И правильно.
Вавула пошел на городище. По пути передал приказ вождя. Зашел в полуземлянку:
— Ведана.
Она тут же выбралась наверх, повисла на шее мужа:
— Живой! Я так боялась за тебя!
— Живой, Ведана, да мы, почитай, все целы. Не прошли чужаки в городище. А вот мы их побили много.
— Ну и добре.
Подошел Коваль:
— О! Уже вместе, всегда ты, Вавула, опережаешь меня.
— Что у вас на востоке?
— Да то же, что и у вас, и у Сергуна.
— Наших погибло много?
— У нас двое. Были бы стрелы обычные, остались бы целы, а так… жалко мужиков. А у вас?
— Все живые.
— То добре.
Коваль повернулся к Ведане:
— Не ведаешь, где Алена? Там, где оставил, ее нету.
— Да тут она, как горящие стрелы полетели на городище, ко мне перешла.
Из полуземлянки, услышав знакомый голос, выбежала Алена и тоже бросилась к мужу.
— Ну все, Алена, все, — гладил ее по волосам Сидор, — все закончилось, надавали мы чужакам так, что пыль столбом.
Алена закрыла рот Ковалю длинным и страстным поцелуем. Вавула и Ведана отвернулись.
Шамат сидел на ковре, которым был застелен топчан, смотрел на колыхающийся полог полевого шатра. Рядом Ильдар Хамзаят, вокруг шатра — верные нукеры.
Солнце клонилось к закату, когда подошла сотня бая Каира.
Последний зашел в шатер, снял шлем, вытер пот со лба.
Бек взглянул на вошедшего:
— Сколько у тебя осталось людей, Каир?
— Шесть десятков. На перелазе пала полусотня Баглара. Ты не дал мне атаковать полян, я исполнил приказ, отошел. Что со второй полусотней Баглара, я не знаю. И что с самим баем и сотней Абашиза и Каплата, тоже.
— Каплат потерял всех своих людей, Абашиз половину, про Баглара и я ничего не знаю. Узнаем, как подойдет Абашиз. Присядь.
Каир опустился на топчан, один из нукеров принес ему прохладного кумыса, бай с жадностью выпил целую чашу.
Хамзаят оповестил о выходе отряда Абашиза.
Шамат велел:
— Баю сюда зайти, воинам и коням — отдых.
Явились бай Гузир Абашиз и бай Месир, зашел Ильдар Хамзаят.
Шамат спросил у Абашиза:
— Где Каплат, Баглар?
Абашиз вздохнул:
— Нет их больше. Баглар погиб в атаке, а Каплат…
Абашиз рассказал о «волчьей» яме.
— Таких ям проклятые поляне нарыли у берега и схоронили так, что мы их не заметили.
Шамат покачал головой:
— Ладно, Баглар, он хоть, как воин, в бою пал, а Каплат попал в яму, как зверь неразумный. Плохая смерть. Душе его плохо придется. Сколько у тебя осталось людей?
— Полусотня, не более.
— Полусотня… Сотня у Каира, полусотня у Месира. Две сотни осталось. Из пяти. А полянам хоть бы что. Тяжкий путь назад предстоит нам, баи.
— Что поделать, так случилось.
— На мне вина. В ауле будете нового вождя выбирать.
Сказав это, Шамат внимательно посмотрел на баев и десятника личной охраны.
Абашиз воскликнул:
— О чем ты говоришь, бек? Твоей вины в неудаче нет. Если и есть виновные в том, что мы проиграли полянам, то это все мы — баи-сотники. Разве я не прав?
Все единодушно ответили:
— Так, бай Абашиз.
— Благодарю, мои верные баи, — опустил голову Шамат, изображая удрученность, но на самом деле радуясь словам своих подчиненных. Его поддержали влиятельные баи. Значит, власть в племени останется за ним. Это теперь главное.
Он поднял голову:
— Нельзя нам говорить в Хазарии, что побили нас три рода полян. Иначе нас всех ждет позор. Надо представить так, будто наше возвращение с огромными потерями — удача великая, так как у городища нас будто встретили не мужики, а большая, в тысячу воинов, рать здешнего воеводы. И мы сумели выстоять. Мы разбили полян, но и сами потеряли много воинов. Если скажем так, будет нам почет и слава, а правду не узнает никто, если только не проговорятся воины. Их надо научить. Если не желают позора, пусть рассказывают дома о большом сражении. Потом все забудется, и мы вернемся сюда, пополнив наши сотни. Мы вернемся и разорим это городище до основания. Поляне ответят за свою дерзость. Что скажете, баи?
Голос подал Каир:
— Так и следует поступить. Теперь ясырь, взятый сотней Каплата, станет общей добычей. Разделим его между оставшимися воинами. Предупредим, и они будут говорить то, что мы им велим. Надо поступить, как говорит бек.
— Что скажут другие? — Шамат обвел взглядом остальных.
Все согласились.
Хамзаят видел погребальный курган у бывшего села Рубино. По окончании молитвы помощник бека и его телохранитель предложил:
— Снесем это святилище полян?
— Нет, — резко ответил бек, — еще успеем, когда вернемся. А сейчас трогать курган нельзя. Мы оставим здесь, в земле полян, многих из наших воинов. Если мы тронем этот курган, поляне надругаются над ними.
— Многих забрала река.
— Тут мы бессильны. Река взяла, в реке пусть и остаются. Главное, души воинов уже на небе, в светлом мире.
Ночь простояли остатки войска Шамата в поле за бывшим селом Вабежа. Ночь за ними смотрели дозорные из крепости Вольное.
В городище шла работа. Мужики выбрасывали головешки от сгоревшей городьбы на западе, расчищали ров, запрудив его из реки. Убирались в селении. Работали сменно: половина трудилась у стен, другая отдыхала по домам.
