Хазарский отряд неспешно въехал в село.
Тархан, болышчы и сын тархана спешились, остальные остались в седлах, вооруженные саблями, копьями, у двоих — луки с полными колчанами, круглые деревянные щиты за спинами. Все в кольчужных рубахах, шлемах, в стременах мягкие сапоги — обувка, которую местные только и видели что у хазар.
Тархан с помощником и сыном подошли к Кобяку.
Ильдуан за время сбора налогов научился здешнему языку и общался с селянами вполне свободно:
— Не ожидал увидеть меня, вождь?
Кобяк ответил:
— Я не вождь. Я старейшина.
— Ох уж мне эти ваши названия. Какая разница, если ты правишь родом?
— А та разница, что сегодня правлю я, а завтра другой. У нас…
— …я знаю, что у вас, — прервал старейшину тархан, — а чего народ собрался?
— Так желают знать, зачем опять пожаловали. Были в цветень, что полагается забрали, ныне-то чего надо?
Тархан усмехнулся:
— Каганат растет. У нас, вождь, не только народы кочевников-степняков, есть и славяне, и горные люди. Их тоже кормить-поить надо. Однако не дело мне перед тобой ответствовать, Кобяк. Скажу так, с этого дня дань платить больше будете, вдвое больше. И то, что не забрали в цветень, заберем сейчас. Накажи своим людям, пусть приготовят по две лисьи шкуры со двора, по пять беличьих и одной лесной кунице.
— Но их еще добыть надо, — проговорил Кобяк.
— А я не тороплю, время тебе до сумерек.
— А коли куницу не добудем? Ждать станешь?
— Коли так, вместо одной куницы отдашь пять белок. Уяснил?
— Уяснил.
— Ну и яхши. Погоди, еще дело есть.
Тархан повернулся к болышчы:
— Езжай, Турис, в Рубино и Заледово, пусть там также собирают новую дань! Здесь останутся сын и трое воинов, остальных с собой возьми. Коли кто недовольство проявит, мне скажешь.
— Да, господин.
— Езжай!
Помощник тархана забрал четверых всадников и поехал в соседние села.
Кобяк спросил:
— Что еще за дело, тархан?
— Накажи своим, чтобы барашка зарезали да зажарили. Есть будем.
— Ладно.
Кобяк пошел на село.
Сын спросил тархана:
— Отец, почему ты не сказал вождю полян, что я хочу забрать девицу?
— То ему знать не нужно. Я еще не решил, брать наложницу или нет. Все будет зависеть, соберут ли поляне новую дань.
— А коли соберут?
— Тогда тебе придется обойтись без наложницы.
— Но ты же обещал?
Ильдуан повысил голос:
— Что обещал? Я сказал: может, возьмем. Разве не так?
— Так. Но я думал, для меня…
Тархан прервал сына:
— Поглядим поначалу твою девицу, стоит ли она того, чтобы из-за нее подымать шум.
Они вскочили на коней и медленно поехали по селу.
Женщинам и девушкам пришлось выйти из жилищ. Старейшина передал наказ бить лис, белок и куниц, для того треба мужикам идти в лес на охоту, женкам проводить их и заниматься хозяйством. Тем более что на селе осталось всего несколько хазар.
Джабу, следуя рядом с отцом, внимательно всматривался в лица девиц, что попадались по дороге. Их было много, но той, что он заприметил на вчерашней гулянке, не было.
Отец ехал рядом, позади следовали воины. Тем все равно. Они готовы исполнить любой приказ тархана, больше от них ничего не требовалось.
Объехали всю Вабежу.
Ильдуан спросил сына:
— Ну и где твоя девица?
— Я не видел ее.
— Многие вышли, но есть, кто спрятался. И не выйдет, покуда мы тут.
— И что делать?
— Надо как-то прознать про ту девицу. Хотя, я бы на твоем месте выбросил ее из головы. Хотя… утром дозорный докладывал, что еще на заре в селе мужики были на ногах. И из Вабежи выходил всадник, в село приезжал полянин из Рубино. Всадника вернули на село. Потом все успокоилось, приезжий убрался обратно в Рубино. Что бы это значило?
Молодой Джабу пожал плечами:
— Кто этих полян разберет!
— Нет, так просто из-за мелочи такой суеты не будет. А что было, надо узнать. Вон красавица воду от колодца тащит, у нее спросим.
— Она может не знать.
— Женщина, Джабу, не вмешивается в дела мужиков, а ведает иногда больше их.
Он повернулся к воинам:
— Савар!
— Я, господин, — ответил первый из троицы всадников.
— А ну, останови ее.
Испуганная женщина едва не выронила ведро, когда дорогу ей заступил хазарин.
— Стой, надо говорить господин. Понял?
— А чего со мной-то?
— Не знает. Стой тут, ждать!
Подъехали отец и сын, спешились.
— Не бойся, — сказал тархан. — Я желаю спросить тебя, ты должна ответить, ответишь — пойдешь домой.
— Коли ведаю, о чем желаешь спросить, отвечу.
— Чего у вас на селе утром суета и беготня была?
Женщина облегченно вздохнула. Про ночные и утренние события она знала.
— Так в ночь сын старейшины Рубино, Вавула, умыкнул дочь Кобяка. А Веденей подумал, что это твои люди ее украли, хотел к тебе ехать, да наведался Заруба, вернул Кобяка и говорил с ним. Уж о чем, не ведаю, но после разговора все и успокоилось. А тут и вы налетели.
— Мы не налетели, глупая ты женщина. Если бы налетели, то от села вашего ничего бы не осталось.
— Извиняй, господин. Так я пойду? Пятеро детишек у меня, им еду готовить треба.
— Иди.
Женщина бегом побежала к ближней полуземлянке, будто и не тащила тяжелую ношу.
Джабу спросил отца:
— И чего мы узнали?
— То, что скрыл от нас Кобяк. Но это его дело, семейное. Дочь Кобяка выкрал сын вождя соседнего села. Это у них обычай такой.
— Видел я их обычаи.
— И что, объедем село еще раз?
— Если ты согласен.
— Поехали, все одно трапеза не скоро.
Хазары проехали по селу еще раз. Девицы своей сын тархана так и не увидел. Казалось, он успокоился.
Мужики уходили в лес.
Вернулся с воинами помощник, сказал, что передал старейшинам повеление тархана о новой дани.
Не выспавшийся за ночь Янур Ильдуан порешил ехать в лагерь и отдохнуть. Болышчы, выбрав момент, подошел к сыну тархана:
