— Та, которую ты ищешь, в доме Дедила.
— Вот оно что!
— Тише, Джабу, не надо, чтобы отец о том услышал. А то не позволит тебе взять ее, хотя она уже не девица, почитай что жена сына Дедила.
— А как ты это узнал?
— Так я же рядом с тобой за весельем смотрел и заметил, как ты глядишь на нее. А потом и сказал, что желаешь ее.
— Разве я говорил такое?
— Ну, может, не так, по-иному.
— А почему ты решил мне рассказать об этом, да еще втайне от отца, твоего хозяина.
— Сегодня отец твой господин, а завтра им станешь ты. Может, не забудешь услуги, что оказал.
— Вот ты о чем? Далеко смотришь.
— Приходится. У меня три семьи, три дома.
— Ты поможешь мне?
— В чем?
Их заметил тархан:
— Чего шепчетесь? Я сказал, все в стан, на отдых.
— В лагере поговорим, — шепнул Джабу и пошел следом за отцом.
Малый отряд Ильдуана ушел за рощу. Там, привязав коней, хазары разошлись по шалашам. Тархан прошел в шатер, помощник Авартук и Джабу задержались.
Болышчы спросил:
— В чем тебе нужна помощь, Джабу?
— Я хочу выкрасть девку у сына Дедила.
— Это не так просто.
— Но возможно?
— Не знаю. Покуда не знаю, думать надо.
— Так подумай, я в долгу не останусь.
— Подумаю.
Помощник и сын тархана зашли в шатер, повалились на лежанки и уснули. Бессонная ночь и хлопотное утро давали о себе знать.
Мужики же трех селений в то время усердно охотились.
Хазары проснулись, когда солнце подошло к вершинам деревьев густого леса. Тархан объявил сбор своему отряду. Пока он наказывал воинам приготовить сумы для пушнины, помощник и сын тархана снова уединились за шатром.
— Ну, надумал, Турис?
— У тебя может быть только одна возможность.
— Какая?
— Она и ее муж, покуда у них нет своего жилья, должны проживать у Дедила. А в доме сам старейшина с женой да еще два брата и сестра. Молодым же хочется чего?
— Любви.
— Верно. В доме миловаться они не смогут, значит пойдут в укромное место, и пойдут ночью, когда село уснет, успокоится после нашего ухода. Молодые пойдут к большой реке.
— Почему не в овраг? Не к лесу?
— Да на что, если есть место ближе? По берегу кустов много, там песок и село недалеко.
— Дальше?
— Тебе надо взять с собой верного человека. Есть такой в отряде?
— А разве ты не пойдешь со мной?
— Я не могу, прознает тархан — лишусь всего.
— Тогда Аваз Добак. Мы давно дружим с ним.
Помощник тархана кивнул:
— Этот подойдет. Смелый, опытный и, так же как я, желает быть тебе угодным. С ним, как стемнеет, скрытно от отца идите по берегу до места у Рубино, где плоты да лодки стоят, чуть дале начнутся кусты. Туда и выйдут молодые.
Сын тархана спросил:
— А если отец проснется, мы же рядом в шатре спим, и поднимет шум?
— То моя забота. Ты ведаешь, что он перед сном пьет отвар? Так вот в него я добавлю зелье, что делает сон крепким. Отец твой до утра не проснется, коли не будить. Ты умыкни девку, а когда увидит он ее, то поднимать шум придется мне. Поляне хватятся молодых, не простолюдины все же, тогда надо будет нам быстро уходить. И отцу ничего не останется, как уводить отряд к лесному стану. Туда поляне уже не сунутся.
Джабу сказал:
— Но мне тоже надо взять коней.
— Конечно, и тебе и Авазу. Но это просто, табун у рощи, заберете своих коней и поедете. Там у Рубино спешиться надо, укрыть коней, да морды закрыть им мешками.
— Ладно. Выйдем к лесу, спрячемся в кустах, найдем, где укрыть коней, дождемся Вавулу и Ведану, нападем. Сына Дедила придется бить. За то отец накажет строго, как бы не заставил вернуть девку.
— Так ты не насмерть бей, оглуши рукоятью сабли, добычу в охапку, в рот кляп, мешок, как положено, на голову, ремни на руки-ноги и — к коням. Придете в лагерь, разбужу отца. И пока в селе поймут, что к чему, мы уже уйдем.
Джабу вздохнул:
— Что потом будет? Как следующее лето приходить за данью?
— Это без тебя решат. Из-за бабы войны не будет. Мы утихомирим полян. Но если сомневаешься, оставь все как есть. Какие твои лета? Наберешь еще наложниц.
— Я Ведану хочу.
— Ну тогда делай, как я сказал.
— А если отец прознает, что это ты меня научил?
— Я откажусь, мне он поверит.
— Пусть будет так.
Отряд пошел собирать дань.
Охотники справились, благо зверя в лесу водилось много.
Собирали, обходя дом за домом. Болышчы считал добычу, шкуры складывали в сумы, утрамбовывали. Вместе со сборщиками ходил по домам и Джабу. Девица, а теперь молодая женщина могла быть в селении суженого, что враждовало с Вабежей, а могла и вернуться на время домой.
Переехали в Рубино. Начали обход там. Пушнины было много, утрамбовываясь, она умещалась в обширных сумах, которые набивали до отказа и приторачивали к седлам.
Зашли в дом старейшины. Там-то сын тархана и увидел девицу, что запала ему в душу. От вида такой красы внутри все зажглось огнем желания, лицо юноши покраснело. Он быстро вышел на улицу, потеряв интерес к пушнине.
Хоть и собирали дань хазары быстро, до трапезы не управились. Накормили их в Рубино, где специально зарезали барана.
В Заледово Джабу не поехал. Он отозвал из отряда своего товарища детства Аваза Добака:
— Ты забрал свои сумы?
— Да. У меня куницы много.
— Это ладно. В доме старейшины Рубино был?
— А как же, дождался команды Авартука и зашел за пушниной.
— Молодицу видал?
— Это которую Веданой кличут? Видал — хороша, и лет ей шестнадцать, не боле. Слыхал, она — невеста сына вождя. Или жена, потому как сбежала из Вабежи и открыто живет с ним.
Джабу взглянул на товарища:
— Я хочу похитить ее, Аваз!
— Что?
У молодого хазарина от удивления открылся рот:
— Это замужнюю-то? Девиц же в селах полно.
— А мне эта нужна.
— А я тут при чем, Джабу?
— Пойдем к реке, там все объясню.
Они оставили коней у дома Дедила, чтобы привлекать меньше внимания, прошли воротами, ведущими на берег реки. Там Джабу поведал Добаку свой план. Хазарин почесал затылок. Свой шлем он давно прикрепил к седлу — жарко в нем.
