Освальд хоть и разменял шестой десяток, но от любовных утех отказываться не собирался. Что и продемонстрировал Алисе спустя неделю общения. После вечера в клубе он попросил ее зайти – якобы чтобы помочь разобраться с каким-то счетом. Стоило входной двери захлопнуться за Алисой, как она сразу поняла, что сейчас произойдет. Освальд облапил ее, впился в губы, обдавая запахом водки и крепкого одеколона.
На следующий день они встретились как ни в чем не бывало. Для Алисы Освальд был не просто клиентом. Он помог ей поставить произношение, разогнать свою речь, и ради этого она готова была закрыть глаза на грубое нарушение одного из условий договора.
Уже гораздо позже, когда Освальд уехал на родину, Алиса узнала, что практически никто из клиентов не придерживается этого условия. Похоже, мечта сбывалась несколько другим способом. Финансовых магнатов на горизонте не наблюдается, но шансов превратиться в «Красотку» с каждым днем становилось все больше и больше. Это огорчало, но не сильно. На случай, если поезд карьеры пойдет под откос, у Алисы имелся запасной вариант – Лешка, одноклассник, ходивший за ней по пятам с детства. Помаявшись после отъезда подруги полгода, он не выдержал и рванул в Москву. Конечно, до Алисиных заработков ему было далеко, но денежки любили рукастого, трудолюбивого парня, не боявшегося никакой работы.
Алиса снова зло пнула чемодан. Тяжело… Жалко… Стрелка весов колебалась то в одну, то в другую сторону, никак не желая определиться: или-или.
В какой-то момент тяжесть перевесила жалость. Алиса подхватила чемодан за низ и перевалила через перила моста. Вспышка жалости к утраченному багажу болезненным комом застряла в горле, но было поздно. Чемодан ухнул вниз, уточки с возмущенным кряком метнулись в разные стороны.
– Не стоило этого делать, – раздался за спиной Алисы строгий мужской голос. Несмотря на довольно приличный английский, Алиса узнала соотечественника.
Невысокий, худощавый, лет тридцать-сорок, с ходу не определишь. Темные волосы острижены совсем коротко – как у военного. Невысокий лоб перечеркнут глубокой морщиной, глубоко посаженные карие глаза смотрят строго. Лицо гладкое, будто пять минут тому назад побрился. На первый взгляд – сухарь сухарем. И только губы – пухлые, чувственные – безмолвно шепчут, что ничто человеческое их обладателю не чуждо.
– Не стоило, – повторил он, видно, решив, что до Алисы не дошел смысл его слов.
– Это еще почему? – резко обернувшись, спросила она по-русски, хотя тут же пожалела о своей резкости. Сейчас ни в коем случае нельзя оттолкнуть соотечественника. Нужно, чтобы он проникся желанием оказать ей любую помощь.
– Существует закон, который запрещает сбрасывать что-либо с Карлова моста. – Мужчина тоже перешел на русский.
– Вы полицейский? – с хорошо подделанным испугом спросила она.
– Нет, – последовал односложный ответ.
– Хотите сказать, что я стою на знаменитом Карловом мосту?
– Скорее под ним, – усмехнулся мужчина. – Это мост через Чертовку, рукав Влтавы. Карлов мост выше. Вы давно в Праге?
– Да, – кивнула Алиса.
Вдаваться в подробности своего пребывания в столице Чехии не хотелось.
– И еще не видели Карлова моста?
– Нет.
– Поразительно! – Он развел руками. – Это же одно из знаковых мест Праги.
В ответ Алиса лишь пожала плечами.
– А знаете, мне все равно в ту сторону. Буду рад вам его показать.
– Буду очень вам признательна, – тоном истинной леди произнесла Алиса.
А мужчина уже направился к лестнице, и Алиса, радуясь, что на ней удобные кроссовки, припустила следом. Разумеется, она сразу поняла, чем отличается Карлов мост от моста, который просматривался из окна ее номера в «Президент-отеле» – по обеим сторонам его возвышались темные скульптуры.
– Это фигуры святых, – пояснил мужчина.
Святые были чешские, и имена их, которые Алисин спутник называл по ходу своей импровизированной экскурсии, ничего ей не говорили. Но, соединяясь с тихим плеском реки, прохладой ночного воздуха, создавали ощущение сказочного палантина, наброшенного на плечи.
В одном месте у перил моста толпилась небольшая группа народа.
– А здесь что? – спросила Алиса.
– О-о-о, тут самое интересное место, – заговорщическим тоном произнес мужчина, – самая знаменитая фигура Карлова моста – бронзовый барельеф Яна Непомуцкого, небесного покровителя Праги. Он был исповедником жены одного из чешских королей. Муж заподозрил ее в измене и потребовал у Яна выдать тайну исповеди. Никакие пытки не смогли заставить священника нарушить данный Богу обет. И тогда король заставил сбросить его с моста в реку. Как только тело святого коснулось воды, под ней загорелось пять звезд. Их и изобразил скульптор над головой Яна Непомуцкого. Считается, что если встать на это место, положить одну руку на сердце, а другую – на эти звезды и мысленно произнести свое самое заветное желание, оно обязательно исполнится.
Толпа туристов поредела, и Алиса, влекомая любопытством, приблизилась к барельефу.
«Хочу определенности, – подумала она, – надоело зависеть от прихотей самодуров типа Орлова. Хочу иметь много денег… Очень много… семью… детей…»
Правая рука невольно потянулась к сердцу, а левая легла на пять звезд, отполированных прикосновениями тысяч пальцев грезящих о счастье людей.
Глава 11
«Вот так и сходят с ума», – подумал Федор, глядя на своего ночного гостя, и неуверенно спросил:
– Джек?
Тот кивнул, повергая Федора в ужас, но тут же запричитал женским голосом:
– Пожалуйста, помогите! Чак умирает, а я не знаю, что делать!
– Чак? Какой Чак? Чак Норрис, что ли? – обалдело промолвил Федор.
– Да нет же, Чак – это собака моей бабушки!
– Чак? Собака? – Тут до Федора наконец дошло, что никакой это не Джек Марстон, а Женечка, внучка Дарьи Тимофеевны.
Та самая, которой полагается гламурно блестеть, словно богемский хрусталь в горке, и которая почему-то вовсе не блестит. А еще на Женечке была такая же толстовка, как у Федора, и такие же кеды с высунутыми языками. Одним словом, выглядела Женечка как самый что ни на есть свой парень.
– Ага. – Видя, что разговор грозит затянуться, Женечка схватила Федора за руку и поволокла к лестнице.
– Да подожди ты, – взмолился Федор, – дай хоть дверь закрыть!
Через полминуты они уже входили в квартиру, расположенную этажом ниже.
Маленького героического песика, вытянувшегося в струнку на кровати, Федор заметил с порога.
– Что с ним? – прошептал он, указывая глазами на бездыханное тельце.
– Не знаю, – так же шепотом произнесла Женечка. – Я пришла, а он лежит, не двигается. Обычно встречал… радовался…
