Ну, в этой истории не было ничего уникального. Мой папа был одержим карате и тем, что постоянно возился с так называемыми трудными подростками. Дома у нас то и дело кто-то ночевал, делал уроки или просто приходил поужинать. Мама ворчала, но папе не возражала, понимая, что для него это почему-то важно. Она только однажды рассказала мне о том, как ждала его из заключения – они еще не были женаты, и мои дед и бабушка отговаривали ее «связываться с уголовником», но мама стояла на своем и дождалась – вместо двух лет папа отбыл всего год и вернулся. Они поженились, через два года родилась я, а еще через два папа снова занялся любимым делом, оставив работу в автосервисе. Но теперь он делал это уже официально, открыл свой клуб, набирал учеников, возил их на соревнования. И параллельно «воспитывал заблудших», как называла это мама. Так что Максим наверняка не врал, рассказывая о своем.
– А сейчас вы чем занимаетесь? – спросила я, разрывая неловкую паузу.
– Работаю начальником службы безопасности в банке, – улыбнулся Максим. – Просто в отпуске сейчас. Окончил университет, если интересно. А вы?
– А я редактор на портале «Новости города». Тоже, между прочим, университет окончила, филфак.
– Там всегда учились самые интересные девчонки. – И мне совершенно не показалось, что этими словами Максим хотел как-то особенно мне понравиться.
Я никогда не обольщалась по поводу собственной внешности, да и мама с детства культивировала во мне совсем другое – любовь к чтению, к хорошей музыке, к театру. А внешность… ну, повезло родиться не уродливой, и уже хорошо. На самом деле меня вполне можно было считать симпатичной – мне достались отцовские черты лица, а он был по-настоящему красивым человеком, с прямым тонким носом, с выразительными голубыми глазами и высоким лбом.
Во мне это все повторилось чуть менее выразительно, но не портило, как считала бабушка, а даже наоборот. Но мама делала акцент на внутреннем развитии, а не на том, как бы приукрасить то внешнее, что дала природа. В итоге даже наносить макияж меня учила Светка, когда мы уже заканчивали университет.
«Интересно, женат ли он? – думала я, исподтишка рассматривая сидящего рядом со мной Максима. – Конечно, женат – ну, не может же такой мужчина быть свободен. И дети наверняка есть». Женатые мужчины всегда были для меня темой закрытой – не брать чужого в нашей семье являлось законом.
– Я вас, наверное, задерживаю…
– Что? А, нет. До тренировки еще полчаса, тут рядом.
– Вы всё еще тренируетесь?
– Конечно. Карате – это как кровообращение, нельзя останавливаться. Да и не хочется. А вы куда-то торопитесь? – спросил он и тут же вспомнил: – А, ну да – подруга же и блины. Получается, это я вас задерживаю.
Мне почему-то не хотелось уже ни блинов, ни Светкиного визита, но пришлось встать со скамьи и направиться в сторону дома, мучительно гадая, женат ли мой новый знакомый и попросит ли он у меня номер телефона. Который, кстати, я дала бы ему без колебаний.
Игорь
После беседы с психологом он всю ночь не спал, ворочался в постели, садился, вставал, открывал настежь окно, впуская в комнату холодный осенний воздух, пахнувший дождем, мокрой листвой и опавшими с дерева крупными ранетками – первый этаж позволял услышать даже это. Вернувшись в постель и сунув голову под подушку, Игорь вновь и вновь пытался уснуть, но ничего не получалось. Хорошо, что день предстоял не операционный, после обхода можно заняться так и не законченным вчера описанием операции – интересно, Драгун это заметит или нет? Игорь никогда не оставлял протоколы на завтра, но вчера просто не смог заставить себя сосредоточиться и последовательно, шаг за шагом, написать то, что делал в операционной. Он даже машину оставил на парковке клиники, побоялся сесть за руль, вызвал такси, так что утром придется сделать то же самое.
«Надо брать себя в руки, – снова перебравшись из постели в кухню и закуривая очередную сигарету, подумал Игорь. – Нельзя в таком виде на работе появляться, кто-то может заинтересоваться. Черт побери этого Ивана! И Драгун с ее дурацкими правилами… А может, ну ее к ляду, эту клинику? Найти другую не проблема, меня куда угодно возьмут, – мелькнула малодушная мыслишка, но тут же исчезла. – Нет, лучше не найду. Да и стыдно – что я, барышня какая? Мало ли, что там у меня когда было. Нужно уметь не жить прошлым. Важно ведь, какой я хирург и как я владею собой. Да, вот с этим, пожалуй, проблема пока, но ничего. Я справлюсь».
Выбросив окурок в ведро, он вернулся в спальню и лег, закинув руки за голову и глядя в потолок.
– Красиво живете, Игорь Александрович, – поддела его у шлагбаума старшая сестра операционного блока Лена, хорошенькая белокурая толстушка с яркими синими глазами – с ней Игорь познакомился, пожалуй, пока лучше, чем с остальными коллегами. – На такси разъезжаете.
– Это вроде того, что наши люди в булочную на такси не ездят? – отшутился Авдеев фразой из фильма.
Лена рассмеялась каким-то особенным смехом, словно накатывавшим волнами, и у Игоря почему-то сделалось тепло внутри.
– Любите этот фильм? – спросила она, перекинув сумку с одного плеча на другое.
– Да, очень. А вы?
– Я больше «Джентльменов удачи» или «Кавказскую пленницу».
Они шли по аллее к лечебному корпусу, Лена то и дело поддевала носком туфли попадавшиеся на дорожке желтые листья, и Игорь вдруг подумал, что хорошо вот так просто гулять и ни о чем не думать. И хорошо бы, чтобы рядом кто-то шел – та же Лена, пусть на ее руке и поблескивало тонкое обручальное кольцо. Дело же совершенно в другом, тут не о чувствах речь, а о том, что с человеком просто приятно идти и разговаривать о чем-то, совершенно не касающемся меди-цины.
– Вам в нашей клинике нравится? – спросила вдруг Лена.
– Я пока не совсем освоился, – честно признался Игорь, вытаскивая пачку сигарет и зажигалку. – Не возражаете, если я закурю? У нас еще достаточно времени, можем немного на улице постоять.
– Курите, мне-то что? Давайте тогда на лавку сядем, она сухая вроде, дождя-то ночью здесь, судя по всему, не было.
Они повернули в боковую аллею и сели на лавку с высокой кованой спинкой. Игорь закурил, Лена вынула из сумки зеркальце и критически рассматривала свое отражение.
– Не совсем, значит, освоились, – повторила она, щелкнув крышкой зеркала и убирая его в сумку. – Ну, это и понятно – и клиника большая, и персонала много, и правила не такие, как в других больницах.
– А вы тоже к психологу ходите?
– Конечно. Это для всех обязательно. А что такого? Иногда нужно с кем-то поговорить о том, что, например, дома не расскажешь.
– А психолог потом эти разговоры начальству озвучивает?
Лена удивленно посмотрела на него:
– Да вы что?! Конечно нет.
– Но вы ведь не можете этого знать.
– Могу, – уверенно заявила она. – Я однажды ему такого про шефиню наговорила – не дай бог, аж самой потом стыдно стало. И самое главное – ну, ведь я сама виновата была, и отчитала она меня не при всех, а в своем кабинете… И знаете что? До сих пор ничего в поведении Аделины Эдуардовны по отношению ко мне никак не поменялось. Как общалась, так и продолжает. Значит, Иващенко ей ничего не передал.
