— Кто? — спросил Тимофей, предчувствуя недоброе.
— Майор Артемьев. Застрелился он!
— Застрелился? — выдохнул Сухарев.
— Да. В висок!
— Вот прямо чувствовал, что должно что-то произойти! — с досадой поморщился Сухарев.
— Пойдем, покажешь, — развернул красноармейца Романцев.
Прошли через густую чащу метров триста по хорошо утоптанной тропе, далее по бровке косогора, у подножья которого неспешно протекала лесная речка. Иван остановился и, показав на заросли многотравья, проговорил, переходя почему-то на шепот:
— Вон он лежит… В траве.
Капитан Романцев уже и сам увидел тело, лежащее на боку и упирающееся головой в побитое временем и непогодой корневище.
— Тебе не по себе, что ли? — внимательно посмотрел на бойца Тимофей.
Под строгим взглядом контрразведчика красноармеец сжался еще больше.
— Не то чтобы не по себе… Покойников-то я насмотрелся. А только, чтобы вот так, в тылу, кончать собой… — Боец зябко передернул плечами: — Впервые вижу.
— Да, такое бывает нечасто. — Тимофей шагнул к неподвижному телу. — Ты тут ничего не трогал? — посмотрел он на бойца.
— Да какое там трогать! Мне это без надобности. Даже близко не подходил.
— А как же ты тогда понял, что он мертвый, если близко не подходил? — поинтересовался Романцев.
— Так голова-то у него вон, в запекшейся крови, и лицо застывшее. Если бы ранили, стонал бы от боли.
— Откуда ты знаешь майора Артемьева?
Беспокойные руки не находили места: Иван то поправлял ремень, то вдруг начинал ослаблять воротничок.
— Как же не знать, если мы к нему в дивизион всякие фотохимикаты со склада привозили.
— Где ты служишь?
— Третья отдельная фронтовая техническая рота, красноармеец Иван Косарь.
— Понятно, красноармеец Косарь.
Капитан Сухарев стоял в стороне и внимательно вслушивался в разговор, всем своим видом демонстрируя готовность к действиям. Предвидеть такой конец майора Артемьева никто не мог.
Романцев повернулся к Сухареву:
— Товарищ капитан, я тут человек новый… Не в службу, а в дружбу — распорядись с оцеплением. И надо сообщить о случившемся в военную прокуратуру, пусть пришлют кого-нибудь.
— Сделаем, — согласился Сухарев и заторопился по склону в лес.
Тимофей приступил к осмотру тела. Ему не однажды приходилось участвовать в следственных мероприятиях, связанных с трагическими случаями. Дело это кропотливое, скрупулезное, требующее усидчивости и внимательности.
Криминальный труп значительно отличается от тех, что встречаются на полях сражений. В первом случае жертва может даже не догадываться, что находится рядом с убийцей. Зачастую лица убитых — спокойные, умиротворенные, порой в глазах читается удивление. А у погибших на поле брани лица перекошены яростью или страхом, с застывшим на губах криком.
Труп, лежащий сейчас перед Романцевым, не подходил ни к одному, ни к другому случаю.
И поза убитого, и положение его рук для самоубийцы выглядели неестественными.
Труп лежал на левом боку, слегка согнув ноги, как будто устроился спать под сенью дерева. Правая рука с пистолетом аккуратно покоилась вдоль тела. Обычно самоубийцы разжимают ладонь, оружие падает рядом, а тело, уже расслабленное, принимает самую нелепую позу. Если выстрел производится в голову, то она остается запрокинутой от сильного удара.
Положения же тела Артемьева не добиться ни при стрельбе стоя, ни тем более сидя. Вне всякого сомнения, майор Артемьев умер насильственной смертью, при этом кто-то попытался инсценировать самоубийство, уложив его, уже мертвого, таким образом.
Романцев подозвал Ивана Косаря:
— Давай еще раз вспомним, Ваня, как ты его нашел. Сосредоточься. Для меня важна каждая мелочь, она может помочь найти убийцу.
— Вы думаете, он не сам застрелился? — удивился Иван.
— Думаю, что ему помогли… Итак, ты шел по дороге, и что ты увидел?
— Сначала сапоги в траве заметил. Ну, думаю, что за растяпа такую хорошую обувку бросил. Офицерские сапоги, из яловой кожи! Решил подойти поближе, получше рассмотреть. Сделал несколько шагов, тут его и увидел. Поначалу даже не понял, что это покойник. Мысль была: чего это он здесь разлегся? Может, поспать решил? Это уж потом кровь запекшуюся на виске разглядел, а в лицо майора Артемьева узнал.
— А вокруг ты, случайно, никого не видел?
— Один я был.
— Может, шорох какой слышал или разговаривал кто? Попробуй вспомнить, — настаивал Романцев.
— Ничего такого не припомню, — отрицательно покачал головой Иван.
— Может, навстречу кто попался?
— Тоже никого не было.
Подошел капитан Сухарев с группой солдат. Бойцы без спешки разошлись по сторонам и оцепили место происшествия. Было понятно, что такую работу они проводят не в первый раз. На значительном расстоянии с интересом стали наблюдать за следственными действиями капитана Романцева. Согнувшись, Тимофей принялся изучать оставленные вокруг тела следы. Трогал землю, перетирал грунт пальцами. Всматривался в помятую траву.
— Товарищ, это не вы, случайно, из Смерша? — услышал Романцев за своей спиной.
Так спрашивать мог только человек сугубо гражданский, далекий от воинских уставов.
Тимофей обернулся. Стоявший перед ним майор, явно вчерашний гражданский, добродушно улыбался. Лицо круглое, благодушное. Он больше походил на тылового обозника, чем на следователя военной прокуратуры.
— Так точно, — серьезно отозвался контрразведчик. — Старший оперуполномоченный военной контрразведки Смерш капитан Романцев. А вы, товарищ майор, как я понимаю, из военной прокуратуры?
— Все так, — охотно подтвердил подошедший. — Майор Груздев, следователь военной прокуратуры. Можно по имени-отчеству — Павел Юрьевич. Все никак не могу привыкнуть ко всем этим званиям. Хотя уже полгода как в военной прокуратуре. А вас как величать?
— Тимофей. Можно без отчества.
— Ну, тогда и меня — просто Павел.
— Значит, будем работать вместе?
— С превеликим удовольствием. Только знаете, хочу вам честно сказать, я совсем не силен во всех этих оперативных мероприятиях. Я ведь на гражданке другими делами занимался — разного рода взяточниками, аферистами…
— Ничего, как-нибудь справимся, — серьезно пообещал Тимофей. — Ввожу вас в курс дела…
— С удовольствием послушаю, — майор приблизился, стараясь не смотреть на лежащего возле коряги покойника.
— Кто-то инсценировал самоубийство майора Артемьева. В действительности, как я вижу, он был убит.
