Раскрыв военный билет, Тимофей прочитал:
— Начальник компрессорной станции младший лейтенант Кривонос. Ишь ты… И что ты тут делаешь?
— Там все написано. Прочитайте в командировочном предписании…
— Пневматика, значит, полетела… Не в самом подходящем месте оборудование ищешь. — Романцев спрятал документы в планшет. — Имя, звание? Для чего тебе понадобился чемодан с аэрофотоснимками?
— Я вам ничего не скажу.
— Не скажешь? Выведите его во двор и расстреляйте!
— А ну, топай! — в спину задержанного уперся ствол автомата. — Руки за спину!
Диверсант неуверенно зашагал к двери.
— Не надо! — раздался из комнаты отчаянный женский крик. — Не трогайте его! Это я во всем виновата!
— Подержи его пока здесь, — приказал Романцев.
Женщина уже оделась. На ней было длинное ситцевое платье в синий горошек. Тонкие руки нервно теребили пеструю косынку.
Старший сержант Белоус со связанными руками и под присмотром автоматчика сидел на табурете и уныло смотрел прямо перед собой.
— Как часто ты сюда захаживал? — спросил у него капитан Романцев.
Нервно сглотнув, сержант буркнул себе под нос:
— Сегодня четвертый раз.
— Чемодан где оставлял?
— Здесь… Он всегда под моим присмотром был! Клянусь! Я даже не думал, что она такая гадина! Честно скажу, я ведь на ней жениться хотел. Забывал обо всем на свете, когда она рядом… Думал, когда все это закончится, мы распишемся.
— Трибунал разберется… Уведите их, — приказал автоматчикам Тимофей. — А нам с этой барышней потолковать нужно.
Старший сержант Белоус, не поднимая головы, вышел из комнаты. За ним с опущенными плечами прошагал брат хозяйки.
— Не дергаться, — сурово предупредил его могучий разведчик, шедший позади, — стреляю без предупреждения.
Майор Груздев начал обыск: простучал стены, вытащил из комода вещи и принялся тщательно их просматривать. Хозяйка сидела на стуле, понуро уставившись в потемневший пол. Через небольшое окошко хорошо просматривалась центральная улица, по которой в обе стороны двигались войска.
Внимание Тимофея привлек средний танк «Т-34», погруженный на широкую платформу тягача на гусеничном ходу. Ствол танка, заметно искривленный, смотрел вниз. Лобовая броня — в многочисленных вмятинах; на боковой панели три аккуратных отверстия, будто просверленных, каждое из них могло стать для экипажа смертельным. На покореженном крыле, упершись ногами в слетевшую гусеницу, сидел почерневший от копоти танкист в прожженном комбинезоне.
За тягачом своим ходом шла поврежденная немецкая зенитная установка. Починят ее, подлатают где требуется, и можно будет пускать в дело, прямо против ее бывших хозяев. А снарядов для нее хватит!
— Имя и фамилия? — строго потребовал Романцев, присаживаясь напротив женщины.
Она уже окончательно успокоилась. Кровь отхлынула от лица, кожа приняла прежний естественный цвет. Теперь было видно, что она значительно моложе, чем показалось поначалу.
— Глафира Кузьминична Селиверстова, радистка. Служила в Прибалтийском особом военном округе, в Двести шестом полку связи.
Абвер любил привлекать для работы женщин. Как правило, их меньше подозревают. А если женщина к тому же и хорошенькая, то такая вызывает у мужчин дополнительное доверие. Лучше, когда ее специальность — радист, тогда это наполовину готовый агент. Остается только научить ее кое-каким премудростям диверсионной работы, и можно ставить задачу.
Похоже, женщина хочет жить, а это важно. Значит, разговор получится.
— Когда попала в плен?
— В сорок первом… Ригу немцы взяли тридцатого июня. Наша часть отступала, потом мы попали в окружение.
— Что было потом?
— До сорок третьего года находилась в лагере для военнопленных под Вильнюсом, потом была завербована для работы на немецкую разведку.
— Кем именно завербована?
— Берг-Поповой Натальей Александровной, капитаном РОА.
— Как именно проходила вербовка?
— У администрации лагеря были наши дела. В моем было помечено, что по военной специальности я радист. Меня и еще несколько девушек вызвали к коменданту лагеря, там уже находилась Берг-Попова. С каждой из нас она разговаривала отдельно… Сказала, что есть интересная работа, за которую я могу получить хорошие деньги и помочь Германии приблизить победу над большевиками, а по окончании войны фюрер наградит своих верных солдат по достоинству.
— И ты подписала бумагу о сотрудничестве?
— Да, — не сразу ответила Селиверстова.
— Кто был начальником разведывательной школы?
— Она и была. Капитан Берг-Попова.
— Где размещалась разведывательная школа?
— В Восточной Пруссии, на станции Нойкурен.
— Сколько у тебя было командировок?
— Три. Эта четвертая.
— Расскажи о них подробнее.
— Первые две командировки были в Ленинградскую область в составе группы. Последние две — в паре.
— С твоим братом? — кивнул Романцев на дверь.
— С ним. Только он мне не брат.
— Как его зовут?
— Расмус Тамм.
— Это его настоящее имя?
— Да.
— Он немец?
— Нет, эстонец, родился под Таллином.
— Где ты с ним познакомилась?
— В разведшколе в Нойкурене. Капитан Берг-Попова сказала, что мне предстоит работать в паре с мужчиной… Разложила на столе несколько фотографий и спросила, с кем из них мне бы хотелось начать обучение. Я выбрала Расмуса.
— Что было потом?
— Нам посоветовали провести некоторое время вместе. Дали двухнедельный отпуск, мы отправились на Средиземное море. Чтобы мы привыкли друг к другу… По легенде, мы должны были изображать супружескую пару. Когда мы вернулись, нас определили в Варшавскую разведшколу, там мы и получили задание.
— Куда вас направили?
— Под Минск…
— Что это было за задание?
— Нам нужно было устроиться на железнодорожную станцию. Мы должны были наблюдать за передвижением составов. Узнавать, какие части, какая техника идет на фронт и в каком количестве…
— Что было дальше?
— У нас получилось устроиться… Мы пробыли там четыре месяца, потом Центр нас отозвал. Возникла угроза ареста.
— А почему в этот раз вы не муж и жена?
От внимания Романцева не ускользнуло, что женщина слегка нахмурилась: тут было что-то личное, никак не связанное с разведкой. Неужели любовная драма? Им обоим грозит расстрел, а в башке у дамочки застарелая любовная история.
