— Ясно дело: „Слава Украине!“
— Кто делал такие наколки?
— Хлопцы из батальона „Роланд“. У нас в сотне двое были из этого батальона.
— Кто еще был на встрече с курьером?
— Нас трое и булавный.
— Где именно он с ним встречался?
— В избе на хуторе близ Митцево, а мы снаружи остались в охранении, чтобы никто не вошел. После полуночи они вышли. Мы пошли в одну сторону, а он в другую, к себе в часть.
— Далеко была его часть?
— Где-то в километре».
Романцев прервал чтение. О батальоне «Роланд» капитан Романцев был наслышан: так же, как и «Нахтигаль», он был сформирован из украинских националистов. Все украинские боевики по договоренности с армейским руководством Третьего рейха прошли подготовку в диверсионных школах Абвера и впоследствии вошли в состав подразделения «Бранденбург-800».
Батальон «Роланд» размещался на территории Австрии и в значительной степени был представлен эмигрантами первой волны и их потомками. От батальона «Нахтигаль», состоящего преимущественно из крестьян, отличался тем, что большую часть подразделения составляли студенты Вены и Граца. Их обучение проходило в замке Зауберсдорф, неподалеку от небольшого австрийского городка Винер-Нойштадт.
В начале сорок второго года вместе с батальоном «Нахтигаль», влившись в Двести первый батальон шуцманшафт, они зверствовали в карательных акциях на территории Белоруссии против партизан и гражданского населения. На их руках кровь тысяч погибших граждан, ими были сожжены десятки деревень вместе с жителями. Так что к каждому из бандеровцев у НКВД имелся особый счет.
Следы от выведенной татуировки на левой руке, прикрытые кожаным ремешком часов, Тимофей Романцев видел совсем недавно, осталось только подтвердить свою догадку.
Подняв телефонную трубку, он набрал номер штаба дивизии:
— Полковник Волостнов.
— Здравия желаю, товарищ полковник, это капитан Романцев. У меня к вам такой вопрос: вы сказали, что в дивизион авиационной разведки в последнее время никто не прибывал.
— Так точно, а что?
— Тогда еще один вопрос: когда в последний раз приходило пополнение в дивизион авиационной разведки? — с трудом скрывая волнение, спросил Романцев.
— Ну… Точно я тебе сказать не могу… На войне время как-то по-другому идет. Кажется, где-то в начале марта.
— И кто это был?
— Сержант Кондрашов, был переведен из штаба Тринадцатой армии.
Догадка подтвердилась. Двадцать девятого февраля сорок четвертого года генерал армии Николай Ватутин получил серьезное ранение, после которого вскоре умер. Пришедший ему на смену маршал Жуков провел масштабные операции против бандеровцев, засевших в тылу Тринадцатой и Шестидесятой армий. Во время следствия крепко перетряхнули штабы армий и дивизий. Многих старших офицеров, как не справившихся со своими обязанностями, отправили на передовую командовать ротами, посчитав, что там от них будет больше пользы, чем в штабах. Других, включая рядовой и сержантский состав, раскидали по частям.
Сержант Кондрашов попал в дивизион авиационной разведки.
— Кондрашов и есть тот самый немецкий шпион!
— Что? — невольно ахнул полковник. — Он ведь лучший дешифровщик в группе.
— Он работал в штабе Тринадцатой армии, и у него была возможность написать фальшивое письмо и поставить на нем печать. Это письмо о смене маршрута через курьера было передано в автоколонну Ватутина. В районе Милятино автоколонну уже ждали бандеровцы. Командующий фронтом попал в засаду и получил тяжелое ранение. Курьер, передававший письмо, был позже застрелен. А после следствия Кондрашов был переведен в дивизион авиационной разведки.
— Живым взять этого подлеца!
Капитан Романцев набрал следующий номер.
— Лейтенант Муртазин, дивизион авиационной разведки.
— Это капитан Романцев… Лейтенант, Кондрашов сейчас на месте?
— Отправился за химикатами.
— Давно?
— Минут десять назад. Взял машину и выехал.
— Посмотрите повнимательнее, ничего не пропало?
— Сейчас, посмотрю… Пропали схемы! Вся работа последнего месяца!
— Какая у него машина?
— «ГАЗ-64».
— Какой номер?
— Не помню.
— Если он появится, разоружить и взять под вооруженную охрану!
— Есть разоружить!
Романцев положил трубку и выскочил из кабинета, чуть не столкнувшись с изумленным дежурным.
— Сообщите всем КПП: подвергнуть самой тщательной проверке все транспортные средства! Особенно обращать внимание на «ГАЗ-64» с открытым верхом. Всех подозрительных немедленно задерживать. Если задержат больше, не беда! Главное, не пропустить того, кого нужно. Фамилия подозреваемого — сержант Кондрашов. Пусть будут внимательны, у него могут быть фальшивые документы на другое имя. Передайте его описание: выше среднего роста, крепкого телосложения. Светловолосый. Особая примета — на левом запястье следы от ожога. Все, идите!
— Есть!
— Выезжаем, — повернулся Романцев к Груздеву.
— Куда? — растерянно спросил майор.
— Искать Кондрашова, не сидеть же нам на месте. Поедем по центральной трассе. Наверняка он попытается вырваться из прифронтовой полосы. Постарается проскочить, пока его не хватились. Ему просто некуда деться!
Гремя сапогами по хлипким вибрирующим половицам, выскочили в коридор. Навстречу, заметно встревоженный, торопился дежурный:
— Все, сообщил! Сейчас передадут всем постам.
— Машина свободная есть?
— Возьмите мой «Форд». Стоит у самого крыльца.
Благодарно кивнув, Романцев заторопился на выход. Загрузились дружно. Романцев сел за руль, майор Груздев — на пассажирское сиденье. Он сильно потел и без конца вытирал лоб платком. На заднее сиденье грузно опустились автоматчики.
Крутанув рулем, Романцев выехал на проезжую часть, заставив притормозить грозно рычавшую самоходку. Шедший впереди «Студебеккер» тащил на прицепе гаубицу. Машину крепко потряхивало, длинный лафет бросало из стороны в сторону. Дорога узкая — не объехать.
Навстречу, едва не задев «Форд» левым бортом, продребезжала полуторка, в которой ехала веселая пехота.
Посигналив, капитан заставил «Студебеккер» съехать правыми колесами на глинистую обочину. Добавив газу, «Форд» лихо выскочил вперед и устремился к КПП, возле которого уже выстроилась длинная вереница разномастных машин.
Неожиданно трехтонный «ЗиС-5В» прижался к обочине, и Романцев увидел впереди «ГАЗ-64» с открытым верхом, за рулем которого сидел Кондрашов.
— Вон он! — показал Романцев.
