Мы пробирались все дальше в чащу. Под ногами то хлюпала вода, то чавкала глинистая грязь, то подсовывались коварные корни. Не будь мы и так насквозь мокрыми, давно бы начерпали полные ботинки воды. Темные елки стряхивали на нас капли дождя и навевали тоску. Через полчаса утомительного пути мне начало чудиться, что кто-то крадется вслед за нами, стремительными тенями перебегая от елки к елке, прячется за кустами, сидит в ветвях, выбирая самое удобное место, чтобы спрыгнуть на голову…
Я не спрашивала Джефа, знает ли он, куда он нас ведет. Он и так был на себя непохож. Злой, погруженный в какие-то свои мысли, он шагал, почти не глядя под ноги. Мы с Галушкиной едва за ним поспевали. «Наконец-то сообразил, что влип, – думала я, глядя на него. – А раньше-то! Мы – великие демиурги! Зачем нам разведка! Мы прорвемся, ура! Вот теперь пусть помучается…»
– Странно, да? – тихо сказала мне Галушкина. – Джафар Александрович так расстроился, когда увидел тот бульдозер на шоссе… А когда через котлован летели, где этих бульдозеров была целая куча, он такой спокойный был…
– Просто он не ожидал его увидеть.
– А те ожидал, что ли?
– Хм…А мы его сейчас спросим. Эй, Джеф! Расскажи-ка нам, что ты вообще знаешь о проекте «Пятно Страха».
Шагавший впереди Джеф сделал вид, что полностью поглощен преодолением скользкого березового ствола.
– Ты все расслышал. Давай! Зачем из нас сделали каких-то камикадзе? Не могли в Академии отдать такой нелепый приказ!
– Еще как могли, – злобно буркнул Джеф. – Черт, не прощу себе, что полез в это дело…
– Как ты вообще умудрился влипнуть в этот проект?
– По-дурацки. Всему виной примитивная лесть. Мне сказали, что я – уникальный, высококлассный специалист, выдающийся демиург, прирожденный исследователь и первопроходец, в котором гармонично сочетаются здравый смысл и безудержный авантюризм…
– Экое наглое вранье! И ты во все это поверил?
– Нет. Я почти сразу заподозрил, что академикам от меня что-то нужно, и спросил, в чем проблема. Тут мне и рассказали о Пятне Страха, и я…
– …сразу заинтересовался.
– Ага. Совершенно нетипичный домен. Полностью изолированный. Неизвестно чей. Существует по каким-то вывернутым наизнанку законам природы. Особенно когда выяснилось, что оно негативно влияет на Дар…
– Что?
– Как, разве я вам еще не рассказывал?
– Джеф!! Ну ты и гад!
– Как это – влияет на Дар? – с любопытством спросила Галушкина.
– Я понимаю, что звучит на редкость глупо, – согласился Джеф. – Как может домен, сотворенный мастером реальности, негативно влиять на дар Чистого Творчества? Поэтому-то я и помалкивал – чтобы перед вами дураком не выглядеть. Но теперь-то, ладно уж, никуда не деться – придется рассказать.
– А почему вы решили, что оно влияет? – спросила Галушкина.
Джеф вздохнул.
– Несколько месяцев назад в одном из художественных училищ Петербурга, расположенном на Комендантском Аэродроме, начались проблемы. Уровень преподавания резко упал, учителя исчезают, ученики разбегаются… Сейчас даже ведутся разговоры, не закрыть ли его совсем. Училище до сих пор действует – остались еще общехудожественные классы. Но по тайным наблюдениям, в них происходит та же история, что и в классах Чистого Творчества. Никто из детей не ослеп, и рисовать не разучился, и наработанная техника осталась, но работы стали… какие-то пустые, что ли. Ну, вы понимаете, о чем я. Вот я и подумал – а что, если дети просто-напросто постепенно утрачивают Дар?
– Вот это да…
Мне вдруг стало так страшно, как не было сегодня еще ни разу – ни когда мы наткнулись на бульдозер в темноте, ни когда падал шар… Я даже не знала, что могу так бояться.
– А как же мы? – воскликнула я. – Как же наш Дар? Ведь мы почти в Пятне, на самой границе…
Джеф глянул на меня и побледнел.
– Быстро, сотвори что-нибудь!
– Я по заказу не могу!
– Смотрите, – сказала Галушкина. – Я могу.
И в подтверждение тут же вырастила целую охапку своих колючек с цветочками. Мы с Джефом перевели дух. Сердце все колотилось, и никак не могло успокоиться. Я даже не знала, как это, оказывается, страшно – потерять Дар, если одна мысль об этом довела меня до такой паники. Бедные дети из училища на Авиаконструкторов! Для мастера реальности потерять Дар – страшнее смерти. Все равно что живым попасть в ад.
– Джеф, но ведь это очень серьезная проблема, – взволнованно сказала я, успокоившись на свой счет. – И ее должна решать не группа практикантов, а настоящие мастера из Академии…
– Кто тебе сказал, что они ее не решают? Вся Академия только об этом и думает уже который месяц.
– И решили забросить сюда нас? Гениально! И кто же это такой умный придумал устроить нам такую практику?!
Перед глазами почему-то сразу возник Погодин. Я помотала головой, прогоняя отвратительную рожу.
– Знаешь, Геля, что я думаю об этом решении? – помолчав, спросил Джеф. – Похоже, нас всех просто подставили.
Он ускорил шаги и ушел вперед, давая понять, что разговор ему надоел. Я не знала, что и думать. Не верилось, что родное начальство могло с нами так поступить. Как же все эти разговоры о «братстве мастеров»? Неужели моя изначальная догадка была права? Две самые бесполезные ученицы, не получившие дипломов, и ненадежный, нелояльный авантюрист с криминальными наклонностями… Их не жалко. Давайте закинем их в опасное место и посмотрим, как они станут выкручиваться. А вдруг что-то получится?
– Когда ты все это понял?
– Когда увидел бульдозер.
«Почему именно тот бульдозер, а не предыдущие? – снова подумала я. – О чем опять умалчиваешь?!»
Но спросить не успела.
Глава 19. Путеводная нитка
– Впереди просвет! – воскликнул Джеф. – Лес кончается!
Разговоры о подставах и бульдозерах были забыты. Мы с новыми силами устремились вперед. Но, как выяснилось через пару минут, до окончания похода было еще далеко. Мы вышли всего лишь на обширную поляну, поросшую высокой травой. Посреди поляны поднималось мертвое сухое дерево. Лишенное листьев и коры, оно выглядело так, словно об него регулярно точила когти стая диких котов.
Джеф остановился и тихо чертыхнулся.
– Ладно, тогда привал, – скомандовал он.
Галушкина со вздохом облегчения плюхнулась на ближайшую кочку. Я устроилась по соседству и принялась рассматривать зловещее дерево. Похоже, когда-то это был дуб. Дубы часто растут вот так, по одиночке, свободно растопырив ветки, как будто забирают из почвы всю жизненную силу, не оставляя ничего другим деревьям. Где-то я уже видела подобное одинокое дерево… В памяти всплыли подзабытые образы: поле, рунный круг, прозрачная кора, под которой струится холодное пламя…
