– Эй, Оксана! – закричала я, догоняя ее.
Галушкина вздрогнула, но потом узнала меня и приветливо улыбнулась.
– Вот, из магазина иду, – зачем-то объяснила она. – За продуктами к ужину ходила.
Я покосилась на мешки. Из одного что-то капало, из другого торчал огромный кусок замороженной говядины в полиэтилене.
– Неслабо вы ужинаете!
– У нас сейчас родственники временно поселились, – сказала Галушкина, почему-то покраснев. – Геля, ты на метро?
Я посмотрела на двери метро, до которых оставалось метров двадцать, и подумала – а что я дома-то делать буду? Опять телик смотреть, или на компьютере играть? Надоело!
– Я просто гуляю. Пошли, провожу тебя немного, если ты не против.
– Как хочешь. Только я далеко живу. Туда идти, наверно, полчаса, и дорога плохая…
– А я никуда не тороплюсь. Хочешь, понесу один пакет?
– Не надо, – поспешно отказалась Галушкина, ускоряя шаг.
Мы снова перешли проспект и двинулись вдоль нового дома длиной в целый квартал. Дом закрыл нас от вездесущего холодного ветра, и сразу стало тепло, почти жарко. У меня даже настроение поднялось.
– Вот и практика закончилась! – радостно сказала я, любуясь цветущими кустами шиповника вдоль дороги. – Здорово, правда? Даже как-то не верится.
– И правильно не верится, – буркнула Галушкина.
– Это еще почему?
– Потому что ничего не закончилось.
Я очень удивилась.
– Разве ты не слышала? Джеф сказал – приходите в понедельник за дипломами.
– Мало ли что он сказал. Задание-то не выполнено.
– Да как же не выполнено!
– Да вот так! До города мы не добрались, хозяина домена не нашли…
– Погоди, а тот бородатый мужик в лесу?
– Кто тебе сказал, что это был хозяин Пятна?
Галушкина произнесла это как человек, абсолютно уверенный в своей правоте. Я заколебалась.
– Джеф сказал, что это точно был демиург…
– Да что он знает, этот Джеф, – с неожиданным презрением сказала Галушкина.
Я даже остановилась, пораженная ее тоном и словами, а главное – тем, как они оказались созвучны моим собственным опасениям.
– Так ты тоже считаешь, что Джеф ведет себя как полный идиот? А мне казалось, что ты всем довольна! Ты ведь всегда с ним соглашалась, ни разу слова поперек не сказала…
Галушкина вдруг словно опомнилась.
– Ничего я не считаю. Просто не понимаю, зачем он придумывает эти глупые задания, – ответила она, не глядя на меня. – А мой папа сказал, что это не практика, а сплошная провокация! Вот увидишь, говорит, никаких дипломов вам не дадут, а придумают что-нибудь еще.
– Погоди… Че-то я не поняла, кто кого провоцирует…
– А по-моему, все понятно.
Несколько минут мы молча шагали рядом. Перешли какую-то улочку, вошли в гигантскую тень очередного свежеиспеченного небоскреба. Опьяняюще пахло нагретым асфальтом и цветущим шиповником – как малиновое варенье с черным хлебом, кто понимает. Справа от нас над зелеными холмами Удельного парка торжественно меняло цвета вечернее небо.
Что там «понятно» Галушкиной и не понятно мне? Я задумалась над интересным словом, которое она употребила – «провокация». Кого мы провоцируем – демиурга? Хм, тогда все наши неловкие попытки с разбега влезть в Пятно Страха обретают смысл… Значит, Джеф хотел выманить его и вызвать на контакт? Или, – в голове промелькнула еще более детективная схема – пока мы по-дурацки ломились в Пятно, устраивая вокруг себя максимальный переполох, как с этим воздушным шаром, с другой стороны в него незаметно проникли настоящие профессионалы…
– Допустим, провокация, – сказала я, – и что с того? При чем тут наши дипломы?
– А при том, что нас и дальше будут провоцировать до тех пор, пока кто-нибудь наконец не свернет себе шею.
– Нас? Я думала, ты о демиурге! Зачем нас-то провоцировать?
– Вот моему папе это тоже очень любопытно, – сказала Галушкина, сворачивая к переходу через Коломяжский проспект.
Я удивилась. На другой стороне проспекта не было ничего, кроме парка.
– Тебе разве не домой?
– Домой. Там, прямо в парке, целая улица, где художники живут. Так и называется – Деревня Художников.
– У тебя родители художники?
– Не совсем. Они керамисты. Точнее, гончары.
На другой стороне проспекта среди деревьев показался просвет. Асфальтовая дорожка уходила в глубь березняка. Дунул легкий ветер, моей кожи коснулось холодное, сырое дыхание леса – как безмолвное предупреждение… Галушкина свернула, перед тем вопросительно на меня взглянув – собираюсь ли я и дальше ее провожать.
– Тут очень сыро, – заметила она. – Смотри, ноги промочишь.
– Ну и что? – сказала я.
Березняк действительно оказался болотистый и неприятный. Вообще эта часть парка живо напомнила мне тот лес, куда мы упали после нашего героического перелета. Страшно представить, что с нами было бы, свались мы на дома, или повисни на проводах ЛЭП…
Слова Галушкиной о том, что провоцируют нас, пробудили во мне целую тучу параноидальных подозрений по поводу Джефа. Неужели я не ошибалась, и он действительно собирался нас погубить? Я уже не была уверена, что наш куратор не знал о бульдозере, который поджидал нас – какое совпадение! – прямо напротив того места, где мы спустились в котлован. И, кстати, почему он крикнул нам – «бегите!» – а сам не побежал? Уж не Джеф ли его и создал? А может быть, – у меня даже дух захватило – Джеф работает на демиурга, хозяина Пятна Страха?
Или он и есть его хозяин?! А что, искать самого себя – в этом есть определенный прикол!
«Уйми фантазию», – приказала я себе. Говорила же мне Антонина, что задание поступило из Академии. А предполагать наличие вселенского заговора, цель которого – уничтожить двух практиканток – это даже не мания преследования, это мания величия.
Внезапно мне пришел на ум несложный способ, как можно проверить – связан ли Джеф с Пятном, или нет. Способ был, правда, довольно рискованный, но если он сработает…
– Что ты будешь делать дальше с практикой? – спросила я Галушкину.
– Ничего. А что я могу сделать?
– О, много чего!
Галушкина покосилась на меня, переложила пакет из руки в руку.
– Ты что-то задумала?
Несколько секунд я думала – сказать ей? И решилась – будет, кому сообщить в училище, если что-то пойдет наперекосяк…
– Да вот хочу наведаться в Пятно Страха. Одна.
Галушкина остановилась, одарила меня изумленным взглядом.
