– Помнишь наш пленэр? – пояснила я. – Полянка, березы, задание это идиотское…
– Ну?
– Мне тут пришла в голову одна мысль. Кажется, я случайно пробила там нечто вроде выхода к котловану. Не знаю, как это получилось…
– И что?
– «Гестапо перекрыло все выходы из театра, – процитировала я один из бородатых анекдотов Рыжика. – Но Штирлиц снова всех перехитрил. Он удрал через вход!»
До Галушкиной наконец дошло.
– Прямо в котлован полезешь? – недоверчиво спросила она.
– Еще не знаю. Для начала просто осмотрюсь, а там…
– А бульдозеры?
– В том-то и фишка. Я хочу сходить туда без Джефа. Мне почему-то подумалось, что не будет Джефа – не будет и бульдозеров. А может, они там будут, но не обратят на меня внимания… И вообще, любые бульдозеры лучше, чем очередная потрясающая идея Джефа. Не хочу ждать, пока он нас угробит.
– Ага. Лучше уж самой, – покачала головой Галушкина и умолкла, задумавшись.
На первой же развилке я остановилась и начала прощаться, захваченная мыслью о предстоящем эксперименте.
– Оксана, пока. Если что, расскажи Антонине…
Галушкина хмуро на меня посмотрела и сказала:
– Я пойду с тобой.
– Зачем?!
– Пойдем вместе, – с упрямым видом повторила она.
Я закатила глаза. Вот такой подставы я не ожидала. Ну зачем я рассказала Галушкиной, куда иду? Зачем она мне сдалась?
– Тебе-то это зачем?
– Ну, это ведь и моя практика.
– Предупреждаю – там может быть очень опасно!
– Ясное дело, – ухмыльнулась Галушкина. – Иначе бы я к тебе в компанию не набивалась.
– Ну, пошли вместе, – согласилась я, поняв, что от Галушкиной не отделаешься.
Поляну найти не составило никакого труда. Кажется, после нас с Рыжиком, сюда никто не забредал. Даже странно. Как будто некто специально так сделал, чтобы люди проходили мимо этой поляны, не замечая ее. Проход между березами, как и раньше, преграждала путаница черных ниток.
– Что это? – спросила Галушкина, рассматривая нитки. – Ой, что ты делаешь?!
Я подошла к двум березам и несколькими резкими движениями оборвала шерстяную паутину. Нитки впивались в ладони, неохотно лопались, свивались в жгуты. Ничего сверхъестественного не случилось.
– Теперь подожди, – сказала я, закончив с нитками. – Мне надо сосредоточиться, чтобы открыть вход.
Где-то далеко плачут березы…
«Любимая, не ходи этой дорогой»…
Воспоминания пришли сами – хоть на этот раз у меня и не было супер-уха, но ощущение чужого страха и отчаяния глубоко врезалось в память, помогая искать в траве и в воздухе собственные невидимые следы.
«…и предупреди остальных».
Несколько мгновений настройки, едва заметная рябь в глазах, дуновение холодного ветра, мурашки, пробежавшие по коже… И вот между двух берез сгустились сумерки – как будто солнце оборвалось и упало за горизонт.
Вход открылся. Оказалось совсем несложно. Непонятно, при чем тут эти нитки?
– Иди за мной, – сказала я Галушкиной. – Только это может быть неприятно. Там что-то вроде кладбища.
Именно так это и выглядело. Еще недостаточно стемнело, чтобы скрыть от наших глаз панораму котлована и Пятна Страха. Обломанные стволы берез, уродливо торчащие в воздухе сухие корни, повсюду – следы гусениц, раздавленные ветки, засыхающие листья, разрытая земля. Склон котлована здесь резко обрывался вниз, но глубина была примерно такая же – метров двадцать.
– Тут действительно все по-другому, – тихо сказала Галушкина. – Какая-то свалка. И посмотри – до города совсем близко!
– А бульдозеров-то не видать! – торжествующе заметила я.
Окраина Пятна Страха маячила всего метрах в пятистах. С прошлого раза здешняя местность сильно изменилась – Пятно подползло ближе почти на километр и теперь осваивало отвоеванное у леса пространство. Но освоение это шло как-то странно. Из земли, усыпанной бетонными плитами и арматурой, торчали недостроенные конструкции, кое-где – уже почти целые дома удивительной архитектуры – как будто срезали верхний этаж высотки и поставили на грунт. Мне вдруг вспомнилась фотография мертвого итальянского города на склоне Этны, после извержения – черные поля застывшей лавы, а из нее торчат белые стены и красные черепичные крыши…
– Тсс! Слышишь? – прошептала Галушкина.
Несколько мгновений мы стояли, затаив дыхание. Нас окружала тишина. И в тишине – шорох, потрескивание.
– Они шевелятся! – Галушкина схватила меня за руку.
Я пригляделась и скорее почувствовала, чем увидела – да… Движение медленное, как у часовой стрелки. Но если очень присмотреться, то заметно, как миллиметр за миллиметром поднимаются над песком бетонные крыши.
– Они растут! – с невольным благоговением воскликнула я. – Город растет из земли!
– Тихо! – Галушкина быстро оглянулась.
– Не беспокойся, – громко сказала я. – Бульдозеров здесь нет. Так я и знала! Помнишь то скопление напротив Хоразона? Вот там они нас и поджидают. Здешнему демиургу не уследить за всем периметром сразу. Поэтому он ждет звоночка от Джефа…
Галушкина с нерешительным видом заглянула в котлован.
– Не факт, что от него, – возразила она. – Может, там какая-нибудь сигнализация…
– Песка здесь тоже почти нет, – перебила я. – Дойдем за пятнадцать минут!
– Стенка довольно крутая. Спуститься-то мы спустимся, а вот обратно быстро не выскочить.
– А зачем нам выскакивать? Здесь бульдозеров нет, а если какой-нибудь прикатится со стороны Хоразона, то мы услышим его издалека и прекрасно успеем вылезти.
– Плохая идея.
– Оксана, я тебя за собой не тащу – не хочешь, не спускайся. А я пошла!
– Не пойму, чем тебе Джеф не нравится, – проворчала Галушкина, пристраивая свои пакеты с мясом под ближайшую березу. – По-моему, у вас с ним одни и те же методы разведки…
Спуск в котлован занял несколько секунд – мы попросту скатились вниз, подняв тучу пыли.
– Кстати, ты не забыла слова того… демиурга? – кашляя и отряхиваясь, спросила Галушкина. – Ну, человека, который вывел нас из леса?
Я добросовестно попыталась вспомнить, но не удалось.
– А что он сказал?
– Больше не соваться.
– Так это он Джефу сказал, а не нам.
– Ты уверена?
Я не была уверена, но мне не хотелось забивать себе голову еще и этим.
Глава 4. В коконе
Вопреки моим ожиданиям, идти по дну котлована оказалось ничуть не легче, чем по песку из Хоразона – ноги путались в обломках березовых стволов, бетонных балках, ржавых трубах и другой ерунде. Путь до ближайшего недостроенного дома, торчащего из земли, словно вставная челюсть со сломанными зубами, занял минут десять. Это был даже не дом, а нечто вроде большого прямоугольного колодца – яма фундамента и три стены без крыши, четвертая не то не построена, не то уже разрушена. Когда мы проходили мимо, мне вдруг стало не по себе – не тот панический страх, который мучил меня тогда, ночью, в Хоразоне, а скорее необъяснимое ощущение близости чего-то нехорошего.
