– При чем тут подростки? – угрюмо спросил Саша. – Это книга о воинах…
– Саня, ты же умный парень. Ты подумай, для кого издаются такие опусы. Настоящие солдаты, всякие контрактники-спецназовцы, все эти парни с бицепсами, вообще книг не читают. Максимум смотрят что-нибудь такое, полегче, ну… – Артем сделал неопределенный жест рукой, – в общем, чтобы не грузиться. У них грузилова на работе хватает… А вот подростки, особенно домашние, любят все такое – слезливо-героическое. Приятно побояться того, что далеко.
– Да ничего ты не понял, Тёма, – сказал Саша, краснея. – Нет там ничего сопливого и героического. Это книга о том, что умирать нужно красиво, с достоинством…
Артем покровительственно похлопал его по плечу.
– Саня, избавь! Сто раз тебе говорил – изживай из себя гнилой эстетизм! У вас, художников, от него все беды. О чем мечтают, боже мой! «Если уж помирать, так красиво». Ага! Собрать зрителей, сесть в белом кимоно на красный коврик, и, сложив предсмертное хокку о падающих листьях, изящно вспороть себе живот, причем чтобы разрез был непременно в форме иероглифа «син». Эстеты, блин! Привести бы их в морг, да заставить понюхать выпущенные кишки… тут у них весь эстетизм живо бы прошел…
– А что такое иероглиф «син»? – спросила я.
Ответа не получила. Может, Артем меня не расслышал?
Саша тоже промолчал – сидел, нахмурившись.
– Если уж разговор зашел о философских системах, в этом отношении мне больше нравится даосизм, – как ни в чем не бывало продолжал Артем. – Центральный постулат даосизма – недеяние. Даос ничего не должен делать, ибо деяние – это нарушение законов Дао, то бишь, по-простому, природы. Природа сама знает, куда ей надо двигаться, она и без нас разберется. Поэтому тебе надо просто отдаться потоку, и пусть он тебя несет. Так что мы все на этой стройке, брат, истинные даосы.
Саша пожал плечами с подчеркнуто равнодушным видом. Наверно, обиделся на Артема за «Книгу самурая». Шутка ли, в душу плюнули…
– О, вспомнил хохму! – с оживлением воскликнул Артем, заметив Сашину мрачность. – Знаешь, что такое положительный человек с точки зрения даоса? Это человек, который на все положил!
– Старая шутка.
– Нет, кроме шуток! Я вот даже подумываю, не стать ли и мне даосом. Помнишь сказку про Емелю Дурака – наивысшее выражение русской идеи? Чел сидит на печи, вообще ничего не делает, не мешая событиям идти своим чередом, и при этом получает царевну, бабло и полцарства. Вот – готовый даосский святой. Святой Емеля Печерский. То есть, Запечный… Или Печеный… Во – а давайте учредим монашеский орден? Воинствующих емелитов. Я буду патриархом, ты – архиепископом…
Саша молчал.
– Мне тут на одном форуме роскошную историю рассказали, – не умолкал Артем. – Самую настоящую, гадом буду! О том, как русские даосы собирались построить кафедральный даосский храм в Москве. Им китайские даосы даже денег насобирали – только постройте! И что ты думаешь?
– Не построили, – уверенно сказал Саша.
– В яблочко! – захохотал Артем. – Каждый, как настоящий даос, ничего не делал и ждал, пока организацией строительства займется кто-нибудь другой.
– То есть, надо просто бездельничать, и станешь святым? – спросила я. – Прикольная религия!
Артем опять мне не ответил. Блин, да что он – глухой, что ли?
– Даосизм – не религия, – сказал он, обращаясь почему-то к Саше. – В нем нет ни бога, ни бессмертия. А если ни того, ни другого нет, то зачем вообще упираться и что-то делать?
В глазах Саши промелькнул интерес.
– Но ведь они поклоняются чему-то? – спросил он. – Что такое Дао?
– Дао – это пустота. Великая Пустота, из которой все вышли, и в которую все вернутся. Даосы ей не поклоняются. Зачем? Ей от этого ни жарко, ни холодно.
Несколько мгновений Артем задумчиво смотрел на недостроенное крыльцо башни с темным провалом двери, потом почесался и произнес:
– Когда-то давно я спросил одного моего приятеля, художника по декорациям в одном весьма известном авангардном театре – а скажи, брат, почему у тебя что ни спектакль, то пустая сцена? Ты ж декоратор – так где твои декорации? В ответ он сказал мне следующее: «Настоящий художник рано или поздно самоуничтожается, потому что с опытом к нему приходит понимание – нет в мире ничего лучше, прекраснее, совершеннее Пустоты».
Теперь Артем не ерничал. Он был вполне серьезен. Саша внимательно его слушал.
– Применительно к сценографии, – снова заговорил Артем, – пустота, которая в потенциале включает в себя ВСЕ, более значима, чем любая декорация. Для моего приятеля темная пустота сцены была не абстракцией, а той реальностью, с которой он работал…
– Так вот почему сейчас почти все играют без декораций? – хмыкнула я. – А я думала, на фанере экономят…
Мою реплику Артем опять проигнорировал.
Я разозлилась не на шутку. Ненавижу эту манеру парней разговаривать в моем присутствии, как будто меня нет! Будь тут Рыжик, давно бы поставила его на место, но Саша…
– Где здесь туалет? – сердито спросила я Артема.
Он обернулся, как будто впервые меня заметил.
– Туалет? – любезно сказал он. – А вот туда, за домик…
Вставая с бетонной плиты, я заметила его взгляд мне вслед – на ноги… и на место, откуда они растут. Специфический взгляд, раздевающий. И Артем тут же снова повернулся к Саше.
Возвращаясь обратно, я краем уха услышала обрывок разговора. Говорили обо мне.
– …новая подружка? – донесся голос Артема.
– Да нет, так… знакомая.
– Хе-хе…Давно познакомились-то?
Сашин голос прозвучал неразборчиво.
– Симпатичная блондиночка. Сколько ей? Шестнадцать? Эх… в шестнадцать лет все девушки красивы…
«То есть, такая как все, и ничем не отличается от первой встречной, – перевела я мысленно. – Ничего себе комплиментики…»
Артем увидел, как я выхожу из-за домика, снова вздохнул и громко сказал:
– Эх, ребята, какие вы богатые, вы даже не представляете – вам по шестнадцать лет! У вас вся жизнь впереди! А мы, тридцатилетние – потерянное поколение…
– Саш, пошли отсюда, – решительно перебила я его. – Я замерзла.
Общение с Артемом оставило неприятный осадок в душе. Казалось бы, ничего особенно обидного сказано не было, но… Вот Князь Тишины, бывало, начнет прикалываться, а мне совершенно не обидно. Тут, наоборот, вроде бы комплиментов наговорили, а чувствуешь себя так, словно тебя окунули в грязь. Ты же при этом такая тупая, что не понимаешь, в чем именно насмешки заключаются, и даже ответить нечего. И эти его взгляды… ну не должен он так смотреть! Я в принципе не против, когда парни обращают на меня внимание, и даже «за». Но порой «внимание» таково, что чувствуешь себя оплеванной. И вообще, я ведь пришла с Сашей!
