– Как? А чей?!
Наконец-то Савицкий прекратил изъясняться загадками и сказал что-то конкретное! Но старый иллюзионист не был бы собой (или своим призраком), если б под конец не напустил туману.
– Пусть попробует догадаться сам. Кстати, это третье, что я бы ему посоветовал – учиться отделять свои мысли от чужих. Естественно, ни один начинающий мастер не свободен от влияний, но он по крайней мере должен понимать, откуда тянутся их корни. Пусть вспомнит главный принцип Чистого Творчества – мы пытаемся познать и сотворить заново то, что является всего лишь зеркалом, отражающим нас самих…
Возле последнего заводского корпуса, за которым кончался забор, Савицкий остановился.
– Андрей Михайлович! – задала я вопрос, который уже давно вертелся у меня на кончике языка, – Кстати, об отражениях… Вы случайно не знаете такой задачки? Дано: три сферы. Одна зеркальная, вторая матовая, а третья стеклянная…
– Не стеклянная, а прозрачная, – поправил Савицкий. – Это не задача. Это одна из наиболее знаменитых работ Эшера под названием «Три сферы-2». Ты неточно описываешь. Стол, на нем три стеклянных шара. Один из них непрозрачный, второй прозрачный, но ничего не отражает, а в третьем отражаются две предыдущие сферы и мастер, который сидит перед окном за столом и их рисует. А почему ты спросила?
– Потому что не понимаю, почему мне не поставили зачет. В чем я ошиблась.
– Ну-ка, расскажи, как ты ее решила.
– Я подумала, что мы имеем дело с символами. Три сферы – три мира… реальный, иллюзорный, и мир доменов, который нечто среднее.
– Так, – кивнул Савицкий. – Дальше.
– Что «дальше»? Это все.
– Ну, деточка, ты ошибаешься. Символика трех сфер гораздо сложнее, чем тебе кажется. Вот, скажем, матовый шар – как ты верно заметила, реальность, мир материи. В зеркальном шаре он видит только самого себя, а о существовании прозрачного может только догадываться. Он замкнут, ограничен, подчинен иллюзии. Но без нее он не сможет существовать. Как и она без него. Или возьмем прозрачный шар – домены. Поскольку он не отражается в зеркальном и не виден из матового, мы делаем вывод, что иллюзионист в домене работать не сможет. Таким образом, мастер иллюзий не властен над невидимым. Но и невидимое не властно над ним. Зато именно из своего иллюзорного, все отражающего мира, он способен увидеть отражение мастера, который рисует все три шара сразу. Видишь, как все наглядно, четко, просто? С помощью этих трех сфер можно проиллюстрировать любой принцип работы с материей или иллюзией…
– Погодите – какого еще мастера?
– Самое главное ты и забыла! Мастер, перед которым лежат на столе эти три сферы. Который видит и рисует их все. Он-то и отражается в зеркальном шаре…
«Так вот зачем мне подсунули лист и карандаш! – догадалась я. – Значит, это была задачка не с тремя, а четырьмя неизвестными, и четвертым была я сама! Ненавижу математику!»
– Домен не существует в реальном мире, – продолжал Савицкий. – Но в нем существует мастер, который его создал. Творить в нем может только он. Но представь себе, что некий посторонний мастер Чистого Творчества смог увидеть демиурга и начал на него воздействовать. Что произойдет? Ну конечно – домен зеркальным образом начнет воздействовать на реальный мир!
– Это вы о Пятне Страха?
– Именно о нем! Влияние на домен происходит через отражение. Но достаточно убрать из этой зеркальном цепочки одно звено, чтобы влияние прекратилось. Либо демиурга… либо того мастера, через который домен начинает проецироваться на реальный мир.
– Вы имеете в виду того мастера, который рисует все три шара?
– Нет, – недовольно сказал Савицкий. – Я имел в виду мастера иллюзий, который явно пытается влиять на Хольгера и на его домен.
– А кто это? – озадаченно спросила я.
– Понятия не имею. Схема «Три сферы» не называет его имя. Но она со всей определенностью указывает на то, что он есть. Иначе бы Пятно Страха не было бы таким необычным.
М-да. Вместо того, чтобы все объяснить, призрак Савицкого подкинул мне новую задачу. Что еще за неизвестный мастер иллюзий? Откуда он взялся? Что ему надо от Саши?!
«Пьяная дорога» кончилась. Перед нами простирался пустырь, заросший высоким бурьяном. Слева темнели деревья Серафимовского кладбища, впереди, за дорогой, поднимались новостройки Комендантского и моя цель – зубчатая башня. Не ночь и не день, серые сумерки, медленно падающие хлопья снега. Внезапно мне почудилось, что откуда-то издалека доносится монотонный гул.
– Что это? – с тревогой спросила я. – Андрей Михайлович, вы слышите?
Гул постепенно приближался. Под ногами дрогнула земля. Гул перерастал в рев, к нему добавился металлический лязг. Над деревьями взметнулось облако белесой пыли, и на равнину выехал бульдозер «Д-9». Он двигался по Торфяной дороге метрах в ста от нас, очевидно, патрулируя границу домена.
Я сама не заметила, как отскочила на обочину, в панике озираясь в поисках укрытия. Но по обе стороны шел глухой забор, а передо мной простиралась голая равнина. Оставалось только бежать назад.
Савицкий продолжал беспечно стоять посреди дороги.
– Теперь что касается мастера трех сфер, – спокойно продолжал он. – Универсального мастера, который может творить в реальном мире, который управляет иллюзией и способен создавать домены… Эшер был таким, возможно – Корин. Но они давно умерли…
Бульдозер все так же ехал по Торфяной дороге, не сбавляя скорости. Я уже начала надеяться, что он приедет мимо, когда он притормозил, круто развернулся и погромыхал через поле прямо в нашу сторону.
– Не стоит воспринимать символику Эшера буквально. В некотором смысле человек за столом – любой из нас, – громко говорил Савицкий, игнорируя бульдозер. – Все мы существуем в мире определенностей, познаем себя через иллюзии и творим собственные вселенные силой воображения…
Голос Савицкого потонул в реве двигателя. Я смотрела на приближающийся бульдозер, и не могла пошевелиться – страх сковал тело, одна только голова работала спокойно и ясно.
«А почему бы Мастеру Чистого Творчества и не воспринимать символы буквально? Ведь я могу творить в реальности. Могу создавать домены… Так, может, я и иллюзии умею наводить? Конечно, я не пробовала, и не знаю, как это делается…Но ведь я – живой философский камень! Что это значит? Мне никто не объяснял. Не пора ли разобраться самой? Не на это ли намекала Антонина, предложив мне такую задачу?»
Бульдозер был уже в нескольких метрах от Савицкого. Тот так и стоял посреди дороги, продолжая что-то говорить – сквозь грохот я ничего не слышала, только видела, как у старика шевелятся губы.
«Ослеп он, что ли?» – ужаснулась я, глядя, как огромная машина едет прямо на него.
– Уходите! – не выдержав, заорала я. – Вы что, не…
В тот же миг бульдозер смел старика, как бумажную куклу. Секунда – Савицкий еще стоял на дороге. Следующая секунда – он уже исчез под гусеницами. Я даже зажмуриться не успела. А впрочем, ничего и не увидела.
