Как трудно сохранять непредвзятость, когда перед глазами стоит испещренное осколками тело юной девушки, а доказательства вины подозреваемого более чем убедительны. Хочешь забыть и не можешь. Под рукой дело с десятками шокирующих фотографий, в том числе и из морга. Впрочем, это судья должен быть беспристрастным, а задача Елены Павловны изобличить преступника, подавить его волю и добиться от него признания. Ради достижения благородной цели все средства хороши.
Допрос проходил в кабинете следователя. Петелина сознательно выдержала долгую паузу. Студент беспокойно ерзал под ее пронизывающим взглядом. Официальная обстановка, безжалостные вопросы и видеокамера, фиксирующая показания, явно нервировали парня. На видеофиксации настоял Грищук. Проверяющий намерен был контролировать следственные действия Елены Павловны в реальном времени из оперативного офиса.
– Полюбуйся! – Петелина перешла в новую атаку и придвинула к Рощину крупные фотографии жертв взрыва. – Это Валерия Богданова, а это Алексей Матохин. Ей было двадцать лет, а ему шестнадцать. У обоих вся жизнь была впереди, но у них отняли будущее. Вот что с ними стало… Смотри, не отводи глаз! Твоя работа?
– Нет… – Рощин испуганно затряс головой, словно его облепили мухи. – Это не я!
– С виду нормальный парень. Как ты решился на такое? Тебе не было жалко девушку? Вы же дружили. Смотри, во что ты ее превратил. Смотри! Не отворачивайся!
– Да как вы… За что… Я любил Леру, – лепетал съежившийся студент.
– Деньги ты любил больше, и когда узнал, что отец Богдановой богат, воспользовался близостью с девушкой. Заманил ее! Приковал! Потребовал выкуп!
– Не делал я этого! – взвился Рощин.
– Слова ничто по сравнению с фактами. А факты таковы. – Следователь одно за другим стала припечатывать к столу заключения экспертов: – У тебя под ногтями сохранилась пыль с места преступления! На куртке Богдановой имеются твои отпечатки! Одежда, найденная в коллекторе, принадлежит тебе! А уж гибкости, чтобы скрыться по трубам, тебе не занимать.
Петелина рассыпала веером по столу фотографии Рощина, сделанные во время занятий йогой.
– Я могу это объяснить.
– Ты хочешь солгать или признаться?
– Вы поймите, мы гуляли с Лерой в обнимку. А в этом здании мы всей компанией играли в пейнтбол. Пару дней назад.
– Ты предусмотрительный. Хорошее прикрытие. Тогда ты и разведал входы-выходы. Потренировался! Ведь так?
– Да не был я там с тех пор! А грязные вещи оставил у Леры. Она собиралась отнести их в химчистку вместе со своими.
– Удобно кивать на погибшую. Каким же образом твоя одежда оказалась в коллекторе?
– Не знаю, – потупился парень.
Петелина бросила взгляд на глазок видеокамеры, представила, как за допросом сейчас наблюдает Грищук. Незримое присутствие постороннего заставило ее приосаниться – женщина выпрямила спину и застегнула жакет.
Следователь заговорила более спокойным тоном:
– Перейдем к формальностям. Где вы, гражданин Рощин, находились вчера с четырнадцати до пятнадцати часов?
– Я ужасно переживал, когда Лера пропала. Это был для меня настоящий удар. Я не находил себе места и долго бродил в сквере за общежитием.
– Кто может это подтвердить?
Рощин продолжил, не слыша вопроса. Его голос стал мягче, он погружался в воспоминания.
– Это маленький скверик – ничего особенного. Но туда мы с Лерой впервые убежали с какой-то вечеринки. Там рядом проходит железная дорога, и Лера сказала, что, если я угадаю, сколько вагонов в поезде, она меня поцелует. Послышался стук колес, по глазам полоснул прожектор, я зажмурился и взял Леру за руку. Кажется, я сказал: двенадцать. И не угадал… Но мы всё равно поцеловались. Это было так… так…
Петелина заметила, что мигает индикатор служебного телефона – звук звонка на время допроса она отключила.
Елена подняла трубку и узнала голос Грищука:
– Скверик, угадайка, поцелуйчики… Его алиби – чушь! Нет никаких сомнений в том, что Рощин – убийца! Я вас поздравляю, Елена Павловна, вы вовремя раскрыли громкое преступление.
Самоуверенный, неприятный тон проверяющего вызвал у следователя внутреннее сопротивление. Елена взглянула на ход допроса со стороны задержанного. Ответы Рощина просты и бесхитростны, в этом их слабость и сила одновременно. Оценка зависит от того, кто он – преступник-новичок или тот, кого умело подставили.
– Подождите с поздравлениями, Геннадий Михайлович. – Петелина говорила тихо и отошла с трубкой радиотелефона к двери. – Не найдено самое главное – деньги.
– Улик против Рощина – вагон и маленькая тележка. А деньги… Он же хлюпик. Прижмите его как следует, и Рощин расколется.
– Но вы же сами предупреждали…
– Без синяков надо работать, без синяков. А я заткну рот журналистам. Раз дело уже предано огласке, надо спасать честь вашего мундира.
– О своей чести я как-нибудь сама позабочусь.
– Речь идет не о женских капризах, а о чести организации, в которой мы служим.
– Я слуга закона.
– А что требует закон? Найти и покарать преступника!
– Не будем спешить. Я должна…
– Пока мы молчим, нас поливают грязью. Из-за вашего провала, если вы забыли. Поэтому я немедленно сообщу в прессу о поимке вымогателя и убийцы. А ваше дело – выбить из него чистосердечное! Исполняйте!
Начальственный окрик сменился короткими гудками. Петелина недовольно покачала головой. Прижать, только без синяков, выбить чистосердечное признание любыми способами – так вот в чем секрет успешной карьеры Грищука!
25
Светлана Маслова вернулась в лабораторию из оперативного офиса. Она ушла туда, чтобы сбить настрой коллеги с его задорными, но обидными шуточками.
Михаил Устинов был погружен в работу. Не отвлекаясь от компьютера, он спросил:
– Ну и как там?
– Зеленого кофе нет, но зеленый чай имеется. Настоящий китайский.
– Я об Игоре Рощине. Колется или ушел в отказ? У нас же теперь допросы в прямом эфире транслируются.
– Видела краем глаза. Рощин заявил, что любил Леру Богданову.
– Отелло тоже любил Дездемону. Что не помешало ему ее задушить.
– Какой ты бездушный!
– На нашей работе надо отключать эмоции. Алиби у парня есть?
– Говорит, что во время штурма шатался в сквере за общагой.
– Разумеется, один, без свидетелей?
– Он переживал из-за девушки, мучился воспоминаниями. В этом сквере они впервые поцеловались.
– О боже! Я думал, он сочинит что-нибудь поинтереснее.
– Ты не веришь в романтику прогулок, в поцелуи при луне?
