– Только не порть ее! – крикнул вдогонку напарнику Валеев.
27
По мере того как Елена Петелина просматривала язвительную статью Бориса Бойцова, ее и без того безрадостное настроение затягивали грозовые тучи. Обиднее всего, что факты в статье приводились правдивые, но как ловко они были подтасованы и какие выводы сделаны…
Одно название – «Следственный комитет сажает невиновных!» – сразу настраивало читателя на праведный гнев. А то, что речь шла о судьбе несчастного студента, потерявшего любимую девушку и обвиненного в ее гибели, лишь усиливало психологический эффект. Читатель волей-неволей становился на сторону Игоря Рощина и негодовал по поводу его незаконного ареста. Журналист умело создавал впечатление, что некомпетентное следствие спешит свалить вину на кого угодно.
Петелина вздохнула. Оправдываться было бессмысленно, это только подольет масла в огонь. И самое противное то, что публичных обвинений можно было бы избежать, если бы Грищук не раструбил о поимке опасного преступника раньше времени. Кто его просил бежать впереди паровоза?
Целая гамма негативных эмоций отражалась на лице следователя. Елена Павловна не стала надевать маску вежливости, когда в ее кабинет вошел Грищук. Подполковник сразу же уловил ее настроение и ощетинился.
Атмосфера в кабинете наэлектризовалась. Елена Павловна не предложила подполковнику сесть в кресло, наоборот, сама поднялась ему навстречу, оперлась руками на столешницу и подалась вперед.
Грищук принял вызов и занял такую же позу. Коллеги-противники пожирали друг друга глазами. Они походили на дуэлянтов. Их разделял лишь стол с импровизированным барьером в виде раскрытого ноутбука, на экране которого красовался кричащий заголовок.
– Спасибо за помощь, оказанную следствию, Геннадий Михайлович, – процедила Петелина.
– Не стоит благодарности, Елена Павловна.
– В следующий раз потрудитесь делать заявления от своего имени, а не от имени Следственного комитета!
– Мы все в одной лодке. Я пытался сохранить вам вашу должность.
– Да что вы говорите? С каких это пор вы уполномочены производить назначения?
– Речь идет не только о вас, но и о Харченко. Думаете, мало желающих примерить полковничьи погоны? Да некоторые спят и видят себя на его месте!
– Ах, вот в чем дело! Как же я сразу не догадалась? Я даже знаю того, кто спит и видит. – Петелина прищурилась, а затем резко раскрыла глаза, бросив обвинение: – Это вы метите на место Харченко! И вам на руку, если расследование зайдет в тупик. Поэтому вы сознательно…
– Да как вы смеете! Подобное обвинение… Впрочем, обвинять невиновных – это в вашем стиле. – Грищук многозначительно опустил взгляд на статью.
– Не надо валить с больной головы на здоровую! Если бы не ваша преждевременная инициатива…
– Провал с заложницей – это что, мой прокол? Да если бы вас не прикрывал Харченко… Но его карьера тоже висит на волоске.
– Запомните, Геннадий Михайлович: можете сколько угодно обвинять меня, но я не позволю вам свалить Харченко. Не рассчитывайте занять его место!
– Это решать не вам и не мне, – ухмыльнулся Грищук. – Но от моего заключения по результатам проверки будет зависеть ой как много!
Петелина понимала, что он прав. Одни и те же события можно преподнести совершенно по-разному, чем и занимаются политики соперничающих стран. Подобно им и Грищук привык работать по принципу: «Что для меня хорошо, то и правильно». И поступал он так не из вредности, а из собственных корыстных побуждений.
Елена Павловна решила закончить дискуссию.
– Выводы будем делать после того, как поймаем преступника. А пока как руководитель следственной группы я приказываю…
– Вот именно! – Грищук злорадно указал на ноутбук. – Это по вашему приказу задерживали невиновных! Это ваши сотрудники применяли незаконные методы! А смерть заложницы на чьей совести?
– Ну, знаете. Не передергивайте!
– Я-то знаю, Елена Павловна. Только если расследование затянется, там… – Грищук многозначительно ткнул пальцем вверх, – могут и не дождаться моего заключения. А прессу они тоже читают. И отреагируют сами, уж будьте уверены.
– Не пора ли вам, Геннадий Михайлович… попить какао?
И Петелина взглядом выдавила Грищука из кабинета.
Оставшись одна, следователь перевела дух и подумала, что не помешает предупредить Харченко о планах Грищука на полковничьи погоны. Хоть Юрий Григорьевич и не маленький мальчик и сам прекрасно понимает, что за провал с заложницей по головке не погладят.
Раз дело предано огласке, единственный способ успокоить прессу – это преподнести общественности коварного злодея на блюдечке с голубой каемочкой. И сделать это нужно как можно быстрее! Но как его найти? Пока что она вытянула две «пустышки». Если последуют новые неудачи, то начальство, чтобы сохранить собственное кресло, обязательно «назначит» виновного в неудачах. И тут важно, у кого нервы окажутся крепче. Если первым дрогнет генерал, то вылетит полковник. А если Харченко захочет сыграть на опережение и отвести от себя начальственный удар молнии, то вещи придется паковать ей.
Не успела безрадостная логическая цепочка полностью сформироваться в голове у Петелиной, как затрезвонил служебный телефон.
Елена Павловна взяла трубку и услышала голос Харченко:
– Петелина, я же предупреждал: никакой прессы!
– Юрий Григорьевич, мы пока не знаем, откуда им удалось…
– Да что тут знать? У вас журналистка свободно шастает в лабораторию.
– Какая журналистка?
– Ты еще спрашиваешь! Пораскинь мозгами. Ты хоть понимаешь, что в статье упоминаются такие детали, которые могли знать только свои? Утечка от наших! Кто-то знает все наши проблемы и бьет в самое больное место!
Петелина выслушала выговор разгневанного начальника и согласилась, что в главном Харченко прав: журналисту Борису Бойцову известно то, чего он не должен был знать. И эта информация дошла до него слишком быстро. Елена не верила, что кто-то из ее сотрудников сознательно сливает факты. Значит, хромает дисциплина.
Пора закручивать гайки!
Как только полковник замолчал и получил заверение, что следователь во всем разберется, Елена Павловна начала действовать. Она нажала на кнопку, чтобы вызвать Устинова. Пока эксперт тянулся за трубкой, она вдруг поняла, что гораздо проще отчитывать подчиненных, не глядя им в глаза, по телефону. В этом случае не возникает визуального барьера и легче всё высказать. Так только что поступил Харченко, так поступит и она.
– Михаил, на каком основании ты принимаешь посторонних в лаборатории? – без вежливого вступления начала разговор Петелина.
– Каких посторонних?
– А потом они комментируют наши действия в прессе.
