Следователь скомкала страницу с рисунком, напоминающим взрыв, и швырнула ее в корзину для мусора.
Нахмурившийся Валеев опустился в кресло перед следователем.
– По делу так по делу. Ситуация следующая. Трубы из здания фабрики идут в коллектор. По нему можно выйти за периметр оцепления. Мы обыскали все колодцы в том районе, где преступник мог подсунуть маячок полицейским, и нашли рюкзак, в котором был выкуп. Пустой, конечно. Там же мы обнаружили брошенную куртку и брюки. В них преступник спустился по трубам, пробрался по коллектору, а перед выходом переоделся.
– В куртку синего цвета? – уточнила Петелина, вспомнив о найденном на месте трагедии клочке ткани.
– Да. Вещи уже в лаборатории.
– Значит, на месте преступления был кто-то еще.
Елена опустила взгляд. Из-под ее руки на чистом листе начал появляться новый рисунок.
– К гадалке не ходи! Не пацан же замутил такое дело. Главарь ушел с деньгами и посмеялся над нами. Наглец подсунул нам натуральную фигу.
– И поделом! – Карандаш хрустнул под рукой следователя. Она резко встала, оттолкнув кресло к окну за спиной, и вдруг перешла на повышенный тон: – Почему вы не подготовились? Почему такой результат? Не можете думать, действуйте по инструкции. Нужно было перекрыть все возможные пути отхода! Все!
– Когда? Преступник не оставил нам времени. В одиннадцать утра он продиктовал условия, а через три часа уже был штурм!
– Три часа – это сто восемьдесят минут! – воскликнула Елена.
– Спасибо, что напомнила. Ты забываешь о расстояниях и об организационных хлопотах. Нужно было договориться со спецназом, помочь Богданову собрать выкуп, получить спецсредства, технику… Операция проходила с колес! Когда мы прибыли на чертову фабрику, преступник был уже там. Мы заблокировали территорию вокруг здания, а он постоянно угрожал заложнице и торопил нас. Что прикажешь делать? В этой ситуации выход один – согласиться на выкуп ради сохранения жизни. Ты сама это прекрасно знаешь.
– Нужно было действовать по обстоятельствам.
– Мы так и поступили. Мы были уверены, что, получив деньги, мразь попытается сбежать. Тут бы мы его и взяли!
– Вы передали вымогателю восемьсот тысяч вместо миллиона.
– Сколько успел собрать Богданов. Но это не важно. Взрыв произошел почти сразу. Пересчитать за это время деньги невозможно.
– Что же пошло не так?
Валеев сжал губы и постучал кулаком правой руки о раскрытую ладонь левой.
– Понимаешь, он вдруг засмеялся… нагло, самонадеянно, противно… Потом крикнул, что убьет заложницу, и сразу начал стрелять. Что нам было делать? Спецназ и пошел на штурм.
– Не было никаких выстрелов! – хлопнула рукой по столу Петелина.
– Как не было? – опешил оперативник. – Лена, я сам слышал.
– Нет ни пуль, ни гильз, ни пистолета. Ни-че-го!
– Подожди. – Валеев схватил ладонью воздух, словно пытался поймать нечто невидимое, но очень нужное. Он разжал пустой кулак и расстроился: – Ты хочешь сказать…
– Не хочу, но вынуждена об этом говорить! Не знаю, что вы слышали, но заложница погибла от взрыва. Если бы спецназ не пошел на штурм, взрыва бы не последовало и Валерия Богданова, возможно, была бы жива!
– Черт! Это точно?
– Кто отдал приказ идти на штурм?
– У нас была четкая договоренность с командиром спецназа. Если бандит сорвется… А он сорвался! Он крикнул, что убьет заложницу, и начал стрелять. Это подтвердит каждый!
– Что ваши слова против экспертизы? Судмедэксперт не нашел пулевых отверстий в теле девушки.
– Но как же…
– Очень просто. Над дверью был прикреплен датчик на размыкание. Когда ее выбили, сработало взрывное устройство. Ты понимаешь, что это значит?
Елена и Марат впились друг в друга взглядом. Короткие мгновения, казалось, тянулись вечно. Оперативник первым опустил глаза и помотал головой, словно пытался избавиться от боли. Елене стало стыдно, что она, воспользовавшись своим отсутствием во время штурма, пытается переложить вину на другого, лишь бы выгородить себя. Это несправедливо, она – руководитель следственной группы и несет полную ответственность за то, что случилось.
Следователь умерила свой гнев:
– Из-за наших поспешных действий погибла невинная девушка, а также мальчишка, который был рядом с ней.
– Он не мальчишка, он – преступник.
– Он сообщник. Настоящий преступник ушел с деньгами и показал нам фигу.
Валеев вспомнил обиду, взмахнул кулаком, собираясь выразить возмущение, но взгляд его быстро потух. Марат покачал головой и опустил руки на колени.
– Я слышал его смех. Он засмеялся так подло и нагло… А потом раздались выстрелы или что-то похожее на них. И мы сорвались.
– Он просчитал ваши действия. Умело сыграл на нервах.
– У нас не было времени на раздумья. Всё решали секунды!
– Зато сейчас времени – хоть подавись. А когда нас уволят, времени будет море – утонуть можно.
Оперативник и следователь опустили взгляды. Каждый из них хотел отмотать время назад, чтобы исправить чудовищную ошибку и не допустить трагедии.
9
Каждый раз, оказываясь в криминалистической лаборатории, Ваня Майоров испытывал трепетное уважение при виде сложных приборов, по-шмелиному жужжащих компьютеров, хитрых инструментов и таинственных склянок с химикатами. Но сегодня огорченный неудачами оперативник был похож на грозовую тучу. Он ворвался в лабораторию, чуть не столкнув по пути к Головастику подставку для пробирок, некоторые из которых были заполнены голубой жидкостью.
– Осторожнее! – Михаил Устинов схватился за пробирки, успокаивая их недовольный звон.
– Вот, полюбуйся! – Иван Майоров расправил на лабораторном столе страницу с красочным кукишем.
– Ох, ни фига себе! – возмутился Миша Устинов. – Что это за художество?
– В этот рисунок был завернут наш маячок.
– Спрятанный в долларах?
– И подсунут под номерной знак патрульного автомобиля полиции! Каково?
Изумленный эксперт покачал головой, словно отдавая должное смелым действиям преступника.
– Мы имеем дело с исключительным наглецом.
– Еще бы знать, с кем именно. Сейчас, наверное, ржет, сволочь! И денежки считает.
– Хорошо смеется тот, кто смеется последним, – попытался вернуть оптимизм оперативнику Устинов.
– Я как раз по этому поводу. Миша, выручай. На маячке могли остаться отпечатки этого урода. Он же брал его в руки!
– А что, все наглецы самоуверенны. Это их и губит. Иногда они совершают детские ошибки.
