– О будущем? – уточнил Стас. – Никто не может спрогнозировать свое будущее. Оно зависит от многих обстоятельств.
– В том числе и от твоих поступков. А поступки – от твоих мыслей. Понимаешь, какая тут вырисовывается связь?
– Ма, ты что-то хочешь мне сказать? Тогда скажи просто: так, мол, и так. Эти ваши женские хождения вокруг да около… Вон к чему приводят. – И он кивнул на дверь, в которую только что вышла Маруся. – У вас чувства меняются раз в три минуты.
– А у вас будто нет, – повела бровью Светлана Дмитриевна. – На самом деле я хотела рассказать тебе сюжет одного фильма.
– Валяй, – Стас быстро жевал, глядя в тарелку, а не на мать. – А то Кира мне в последнее время мало сюжетов рассказывает, я уже стосковался по ним.
– Так вот. Парень и девушка очень любили друг друга, но тут появилась еще одна девушка, герой увлекся и бросил любимую. Та с горя вышла замуж за другого. Бывшие возлюбленные встретились только спустя много лет, и парень…
– Парень понял, как сглупил, – встрял Стас, облизав вилку.
– Ну да, – подтвердила Светлана Дмитриевна. – Именно это он и понял. Но было поздно.
– Кажется, сценарист твоего фильма – фанат Пушкина. «Но я другому отдана и буду век ему верна». Как-то так. К чему вообще эта басня? – спросил Стас, у которого напрочь пропал аппетит. Он перемещал по тарелке последний кусок голубца, сгоняя подливку к краям. – Когда будет мораль?
– Тебе нужна мораль? Так она очень простая. Все герои этой истории жили долго и несчастливо.
Светлана Дмитриевна скорбно посмотрела на Стаса. Тот только хмыкнул. Он не знал, что сказать. Мать била точно в цель, хотя понятия не имела о том, что он вчера впервые после разрыва встретил Сашу Зимину. И все его страхи по поводу собственной опрометчивой женитьбы выросли до размера гигантских монстров.
Хотя почему опрометчивой? Как только они с Сашей расстались, появилась Кира. Вернее, она давно появилась в его жизни, но всегда стояла в сторонке, хотя и намекала, что Стас ей далеко не безразличен. И как только прознала, что Саша его предала, немедленно дала понять, что уж она-то будет верна ему вечно. А как только он разорвал отношения и принялся страдать, Кира начала дуть на его раны и убаюкивать своей любовью. Конечно, он поддался. А кто бы устоял в такой ситуации?
– Ладно, я понял, – сказал он матери. – Считай, что твой воспитательный впрыск пошел мне на пользу.
– Ой ли? – Светлана Дмитриевна встала, поставила свою тарелку в раковину и точно так, как недавно Маруся, сказала: – Помой посуду, хорошо?
– Хорошо-хорошо, – ответил Стас.
Ему требовалось время для того, чтобы подумать. Но просто сидеть на кухне и копаться в себе казалось ему несолидным. Поэтому, ополоснув тарелки, он прямиком отправился в бассейн, находившийся в соседнем дворе, и плавал там до изнеможения. А когда, мокрый и уставший, взобрался наконец на бортик, ответ уже был найден.
Стас до сих пор любит Сашу Зимину. Но не может бросить Киру. «Мы в ответе за тех, кого приручили», – вот какой моральной заповеди он следовал. Если бы Кира выражала недовольство семейной жизнью и они начали бы ссориться, тогда – дело другое. Но Кира, кажется, была счастлива рядом с ним. Она ничего не требовала, ни за что его не ругала, не предъявляла претензий, не заставляла, не учила… Единственное, чего она хотела, это любви. Его любви. И пусть он не может полюбить ее так, как мужу следует любить свою жену, но причинить Кире боль он не в состоянии. Так что Саше Зиминой придется довольствоваться только одним свиданием. Одним-единственным. Они скажут друг другу все, что не сказали тогда, при расставании, а потом пойдут каждый своей дорогой. Теперь уже навсегда.
* * *
Когда Саша вернулась домой, то застала мать на диване перед включенным телевизором. Та куталась в шаль и изо всех сил делала вид, что ее совершенно не волнует встреча дочери с отцом.
Саша хлопнула ладонью по выключателю, и радостный свет залил все вокруг.
– Что ты сидишь тут в темноте, как моль? – грозно спросила она. – Вставай, мне нужно с тобой поговорить.
– Обязательно стоя? – уточнила Ольга Сергеевна, демонстративно не глядя на дочь, а продолжая следить глазами за певицей, скакавшей по сцене в одном исподнем. – Боже, на кого же они теперь похожи! Вспомни, как дивно выглядели Валентина Толкунова или Анна Герман.
– Я тогда еще не родилась, – отрезала Саша, не двигаясь с места и буравя затылок матери тяжелым взглядом.
– Такое впечатление, что это не эстрада, а сцена стрипклуба, – гнула свое Ольга Сергеевна, глупо пытаясь отсрочить разговор. Вряд ли она догадывалась, что речь пойдет о ней самой и ее шашнях с коммерческим директором. Скорее просто боялась узнать, что сбежавший муж вполне счастлив без нее.
– Выключай свои песенки и иди за мной, – велела Саша тоном маршала, приготовившегося сорвать погоны с провинившегося лейтенантишки.
Демонстративно вздохнув, Ольга Сергеевна вытянула руку с пультом в направлении экрана и нажала на кнопку. После чего отправилась вслед за дочерью на кухню, которая всегда была местом обсуждения самых важных и неотложных дел.
– Ну, что там такое? – спросила она недовольным тоном, усаживаясь за стол и демонстративно складывая руки на груди.
– Знаешь, мамуля, – Саша повернулась к ней лицом, – ты удивительно похожа на фальшивую банкноту.
– Я?! – поразилась Ольга Сергеевна, не готовая к обсуждению собственной персоны.
– А кто же еще, именно ты.
– И какой смысл ты вкладываешь в эту удивительную метафору?
– Да простой смысл. – Саша резко отодвинула для себя стул и устроилась напротив матери. – Все твои страдания по поводу развода – это, оказывается, подделка. А ты у нас просто актриса мирового класса. Провела меня, как дурочку. Ты что же, надеялась, что я больше никогда в жизни не встречусь с папой и ничего не узнаю?
– Чего – ничего? – раздраженно спросила Ольга Сергеевна. – Про Агурского?
– Ага! – воскликнула Саша и сардонически рассмеялась. – Вот наконец я и услышала от тебя об этом типе. Что-то раньше ты о нем не очень-то распространялась.
– Потому что распространяться не о чем, – во взгляде Ольги Сергеевны появилось упрямство. – Твой папаша выдумал историю про мой роман с Агурским только для того, чтобы обидеться и убежать к Лине.
– Ах, выдумал? – Саша сочилась иронией, как жареный пирожок маслом. – Он сказал, что тоже сначала не верил, а потом у него появились неопровержимые доказательства.
– Это какие же? – Ольга Сергеевна приняла высокомерный вид, который обычно сильно пугал неорганизованных арендаторов торгового центра и совсем не действовал на родную дочку.
– Не знаю, – ответила Саша, – я не спросила. Но раз папа сказал «неопровержимые», значит, так и есть.
– Папа сказал, – сладким голосом повторила за ней Ольга Сергеевна. – Выходит, папино слово круче моего? Он у нас правдивый, как чертов ябеда, а я записная врушка?
