– Вы с Кирой сфабриковали доказательства моей измены, – с горечью констатировала Саша. – Ты обманом заманил меня после работы в заросли акации.
– Передо мной поставили задачу: разыграть интимную сцену в укромном месте. И я ведь придумал, как выманить тебя после работы в аллейку!
– Что, гордишься своей находчивостью? – саркастически воскликнула Саша.
– Я гордился, пока твой Горохов не приперся. Думал, он всю душу из меня вытрясет. Даже испугался, если честно. Он сильный, как буйвол. Знаешь, каких трудов мне стоило не слить Киру?
– Но ради жены декана ты выстоял.
Саша чувствовала себя так, словно у нее поднялась температура: внутренняя дрожь, жар, сухие губы, воспаленные глаза – все признаки болезни налицо. Но, конечно, виноват в этом был не вирус. «Если бы я узнала все это вовремя, – лихорадочно размышляла Саша, ломая пальцы и не замечая этого. – А сейчас, черт побери, уже поздно». Ей неожиданно пришла в голову странная мысль, будто два года назад в нее врезался поезд, и все это время она лежала в коме. Вот только сейчас очнулась и узнала, что произошло. А пока она находилась без сознания, другие жили, любили, делали карьеру и рожали виталиков.
– Слушай, мне ужасно неудобно, что я… ну, типа… причинил тебе боль…
– Типа? – вздрогнула Саша, очнувшись от своих мыслей. И свистящим шепотом протянула: – Ах, тебе неудобно?
– Только не говори, что собираешься меня бить, – воскликнул Чесноков, отпрыгивая в сторону. – Я, между прочим, во всем тебе признался, а это было не так уж и легко.
– Ты ведь даже не понимаешь, что натворил, – обреченным тоном сказала Саша. – Испортил мне жизнь.
– Нет, Шурочка, ты уж, пожалуйста, не делай таких, так сказать, обобщений. Жизнь человек может испортить себе только сам.
– Что ж, тебе лучше знать, – ответила Саша, почувствовав, как внутренняя лихорадка сменяется свинцовой усталостью. – Все, я пойду.
Она развернулась и побрела прочь.
– Только не присылай ко мне Горохова, – озабоченно крикнул ей в спину Чесноков. – Ему я не признаюсь. Мне, знаешь ли, жизнь дорога.
– Пошел к черту, – не оборачиваясь, бросила Саша.
– И нечего меня выставлять негодяем, – продолжал разоряться Чесноков. – Ты бросила меня ради Горохова. Может, я вам обоим мстил!
Саша ехала домой «на автомате», машинально подчиняясь правилам дорожного движения. Но по-настоящему не видела ни светофоров, ни разметки, ни поворотов. Она смотрела внутрь себя, выстраивая из рассыпавшейся на кусочки картины мира новую реальность. Оказывается, Стас ее вовсе не разлюбил и не бросил ради Киры. Кира осаждала его, как римляне Сиракузы, и в конце концов он пал. Кира оклеветала Сашу, надеясь, что Стас сначала возненавидит «неверную» невесту, а потом разлюбит – или наоборот. «Он ни о чем меня не спросил, – думала Саша обреченно. – Не кричал, не обвинял. Просто бросил меня, и все».
Она смотрела на дорогу незрячими глазами. Город вплывал в машину через лобовое стекло и уносился прочь: туда же, куда унеслась ее любовь – в небытие. Сашины чувства перетекали из одного в другое, меняясь с немыслимой быстротой. Злость превращалась в гнев, гнев – в печаль, и в конце концов на нее снизошло равнодушие, благодаря которому она смогла нормально припарковаться и добраться до квартиры.
– Что с тобой такое? – спросила Ольга Сергеевна в ту же секунду, как только увидела дочь на пороге.
– Папа не хочет возвращаться, – сразу же ответила Саша.
Наверное, это было жестоко, но у нее просто не хватило сил придумывать подходы, чтобы смягчить удар. Кроме того, ей требовалось отвлечь внимание от себя, чтобы мама не почувствовала ее горя и не вгрызлась в самое сердце – из лучших побуждений, разумеется. Когда Саше бывало плохо, ей всегда хотелось спрятаться, как зверьку, отлежаться в тишине и темноте, и всякое сочувствие ее только обременяло.
– Да я и не рассчитывала, что он вернется, – удивленным тоном ответила Ольга Сергеевна. – Ты что, правда думала, будто я питаю какие-то надежды? Конечно, я до сих пор злюсь на него и обижена, но я же не дурочка. Что он тут видел? Дом – работа, дом – работа… А теперь вот вырвался на волю, ездит из одной страны в другую вместе с женщиной, рядом с которой чувствует себя молодым. Это же… прекрасно! Давай простим его, Сашка, а?
– Ты что, пьяная? – спросила Саша без особого интереса.
После чего скинула туфли и швырнула сумочку на банкетку. Сумочка ударилась о стену и перевернулась, нелепо встав на ребро. Но Саша оставила это без внимания.
– Я не пьяная, я – здравомыслящая. Я – мудрая, – ответила Ольга Сергеевна, следуя за дочерью на кухню.
Саша достала из холодильника кувшин с морсом, налила себе полный стакан и залпом выпила.
– Ты два года ковыряла мою печень чайной ложкой, – сказала она раздраженно. – Ты не могла забыть папиного предательства. И вдруг – здрасьте! – в один миг стала эталоном доброты.
– Понимаешь, я тут представила, что будет, если он вернется и я его прощу, – с каким-то детским азартом принялась объяснять Ольга Сергеевна. – Будет сущий кошмар!
– Ты начнешь сравнивать себя с Линой, – сказала Саша, – мы уже это обсуждали, кажется.
– Нет, это ОН начнет сравнивать меня с Линой, – Ольга Сергеевна тоже налила себе морса. – А даже если он не станет сравнивать, я решу, что он сравнивает. В конце концов мы оба сойдем с ума и снова разругаемся. Только ему уже некуда будет уходить, понимаешь?
– По-моему, это какая-то чушь собачья, – заявила Саша. – Сплошная демагогия. Ты или хочешь вернуть человека, или не хочешь – все очень просто.
– Нет, непросто, – Ольга Сергеевна неожиданно разозлилась. – Это в восемнадцать лет все просто. Когда у молодого мужа за плечами только средняя школа и пара поцелуев на выпускном вечере.
– Сдается мне, ты совсем не знаешь, чем живут нынешние школьники, – скептически заметила Саша.
– Лина, какая бы она ни была, все же человек – со своими чувствами и надеждами.
– Да ты что? – хмыкнула Саша.
Она держалась изо всех сил. Ей хотелось улизнуть в свою комнату, закрыться на замок, упасть на кровать и – думать. Думать о том, как теперь быть.
– Не ерничай, – одернула ее Ольга Сергеевна, плюхнувшись на стул и обмахнувшись кухонным полотенцем, подвернувшимся под руку. – Ты вот в прошлый раз заморочила мне голову, и я стала строить дурацкие планы. И сейчас мне стыдно.
– Так вы с папой уже договорились о встрече? – Саша бродила по кухне, совершая беспорядочные и бессмысленные действия вроде открывания и захлопывания дверцы холодильника.
– Да, на послезавтра, – ответила Ольга Сергеевна столь озабоченным тоном, словно говорила о записи к врачу. – И что-то подсказывает мне, что встреча будет короткой и неловкой. И абсолютно бессмысленной.
– Может быть, – рассеянно ответила Саша, приложив руку ко лбу.
