Хотя в Кирином поведении не было ни намека на истерику. Один только вызов.
– Почему ты никогда, никогда не говоришь со мной о своей бывшей? – отрывисто спросила она.
Стас был поражен. Обычно человек, застуканный на месте преступления, стыдится, краснеет, чувствует себя виноватым… А Кира вела себя так, будто он и в самом деле переписывался с другой женщиной. Стас почувствовал, что внутри его закручиваются и сжимаются пружины – и в сердце, и в горле, и в животе.
– Зачем нам с тобой о ней говорить? – нарочито спокойным тоном поинтересовался он и посмотрел Кире прямо в глаза.
В глазах стояло подозрение, и больше ничего в них разглядеть было нельзя.
– Потому что со дня нашей свадьбы я каждый день жду, что ты не выдержишь и убежишь к ней, – Кира сжимала телефон в руке, как гранату.
– Не называй ее «она», у нее имя есть, – резко бросил Стас. – И, если ты забыла, мы давно расстались. И я женился на тебе.
– Поклянись, что после нашей свадьбы у тебя с ней ничего не было, – потребовала Кира.
Пружины у Стаса внутри опасно дрожали.
– Клянусь, – сказал он, медленно приближаясь и не сводя глаз со своего мобильника. Он был похож на полицейского, заговаривающего зубы преступнику, чтобы отвлечь его и обезоружить. – Я ни разу не предпринимал ничего, чтобы увидеться или даже просто пообщаться с Сашей. Устраивает?
Это была удобно сформулированная правда. Он ведь ничего не делал, верно? Они встретились совершенно случайно.
– Я постоянно жду, что ты не вернешься ночевать или что она вдруг начнет звонить, – угрюмо призналась Кира.
– Опять «она», – пробормотал Стас.
– Хорошо! Саша Зимина, если тебе так хочется.
– Кира, мы с тобой не первый день женаты. Что вдруг на тебя нашло? – спросил Стас, искренне не понимая, каким таким нюхом она почуяла неладное.
– Я вижу, что ты отдаляешься, – заявила Кира и ткнула телефоном в грудь приблизившегося мужа. – Я понятия не имею, о чем ты думаешь, когда таращишься по ночам в потолок. Или когда час лежишь в ванне, пристально разглядывая мыльные пузырьки…
– То есть тебе хочется контролировать не только мои поступки, но и мои мысли?! – возмутился Стас, который действительно частенько вспоминал о Саше, когда глядел в окно или расслаблялся в теплой ванне. – Ты жаждешь тотального контроля? Мечтаешь знать не только, где я бываю, но и о чем думаю? Что это за произвол такой?
– Я в тебе не уверена, – стояла на своем Кира.
Стас никак не мог понять, что она сейчас чувствует. Если жена сует нос в телефон мужа, она, по идее, должна с ума сходить от ревности. Вот когда он недавно рассказывал Саше Зиминой о Кире, в ее глазах – он готов был поклясться! – ревность стояла, словно стена огня. А Кира ведет себя как следователь. Надо же, какое самообладание.
– Вон оно что, – протянул Стас, заводясь все больше. – Наверное, ты думала, что, когда люди женятся, они растворяются друг в друге или, по крайней мере, становятся абсолютно прозрачными.
– А что, разве это не нормально? – Кира подбоченилась. – Люди, которые друг друга любят, делятся всем!
– Делятся тем, чем им хочется поделиться. А не отчитываются друг перед другом. Тотальный контроль разрушает любые отношения.
– Очень нравоучительно! Ты ни разу не сказал, что любишь меня, – Кира смотрела на него в упор.
– Если бы я тебя не любил, я вел бы себя иначе, – холодно отрезал Стас. – И не женился бы на тебе.
– Вот, опять, – Кира нехорошо засмеялась, наставив на него указательный палец. – Опять эти увертки. Когда я хочу сказать, что люблю тебя, я так прямо и говорю. А ты никогда не говоришь прямо, всегда обтекаемыми фразами. Думаешь, я не замечаю?
На самом деле он думал, что она не посмеет обсуждать это, боясь получить не тот ответ, который ей хотелось. Но она посмела.
– Нет никаких уверток, – машинально ответил Стас.
Но Киру на кривой козе было не объехать. Она протянула мобильный, ставший яблоком раздора, Стасу и, как только тот поднял руку, взяла его за запястье сильными пальцами.
– Скажи, ты меня любишь?
Стас едва мог выдержать ее испытующий взгляд. Он покрылся испариной, потому что понимал: от его ответа зависит исход не только этой маленькой семейной битвы, но и вся их дальнейшая жизнь.
– Не знаю! – воскликнул он с неожиданным отчаяньем в голосе.
Он не собирался исповедоваться и даже не понял, с какой такой стати его вдруг прорвало. Кира сразу отпустила его руку и отступила назад, глядя на мужа с недоверием. Наверное, она убедила себя, что сейчас, в этот критический момент, он все же скажет заветные слова, которые она так упорно пыталась из него вытянуть.
– Не знаю, Кира! – повторил Стас и заходил по комнате, схватившись за голову и ероша волосы. – После того как мы разошлись с Сашей, я ни разу так и не спросил себя: а разлюбил ли я ее? Из-за тебя я просто боюсь об этом думать, – сверкнул глазами он. – Я не знаю, кого люблю. Ее? Тебя? Никого не люблю? Люблю вас обеих, но по-разному? Неужели ты не понимаешь, как мне тяжело?!
– Это тебе тяжело? – свистящим шепотом спросила Кира. – Тебе?!
– Не цепляйся к словам, – резко сказал Стас, с силой махнув рукой в ее сторону. – По-твоему, лучше было бы обманывать? Убаюкивать тебя какими-то слащавыми враками? Ты бы точно так же подозревала меня, а может, еще больше подозревала бы! Скажешь, нет?
– То есть ты меня не любишь, – мертвым голосом сказала Кира. – Потому что, если человек не знает, любит он или нет, это значит, что – не любит.
– Это ничего не значит! – Стас рубанул рукой воздух. – Я думаю, что я тебя люблю, Кира. Я почти уверен, что люблю тебя, потому что отвечаю за тебя и переживаю. И я просто не могу тебя обидеть! Мне больно видеть, когда ты страдаешь, я волнуюсь, если тебя нет дома. Все мои планы связаны только с тобой. Да, и еще мне приятно, когда ты меня ревнуешь.
Кира смотрела на него недоверчиво и жадно слушала. Сейчас Стас говорил чистую правду. Он пытался вытащить со дна души все лучшие чувства, которые испытывал к жене, и не останавливался ни на секунду, чтобы она ему поверила.
– Я даже вообразить не могу, что предам тебя. Что это еще, если не любовь, скажи мне?
Он подошел к ней и притянул к себе. Кира не сопротивлялась, просто положила голову ему на плечо. Прильнула, прилипла, как прилипала обычно. Стас принялся гладить ее по голове, негромко приговаривая:
– Не бойся, Кира, я тебя никогда не брошу. И не собираюсь тебе изменять. С Сашей Зиминой или с кем-то еще.
* * *
Ночью на него навалилась ужасная тоска. Стасу казалось, что его кровь стала густой и вязкой. Дышать было тяжело, а лежать неудобно. Кира во сне доверчиво прижималась к нему, крепко обняв одной рукой. Ее горячая щека жгла его плечо. Стасу мучительно хотелось высвободиться, встать и распахнуть настежь окно, глубоко вдохнуть прохладный ночной воздух. Но тогда Кира проснется и станет требовательным шепотом допрашивать, почему он не спит и о чем сейчас думает.
