– Я бы на твоем месте просто прошла бы мимо – и все, – продолжала говорить Кристинка, не обращая внимания на то, что Саша не отвечает. – Димка, выходи из ванной, я приехала!
Когда появился ароматный и чисто выбритый Пух, девушки уже накрыли стол в большой комнате, служившей одновременно и кабинетом, и спальней, и гостиной. Сидеть приходилось на кровати, потому что с мебелью у Пуха была беда. Упустив любимую, ради которой он купил новое жилье, Дима потерял к нему всякий интерес. Он просто перевез сюда свои вещи и кое-как расположил в пространстве. Занавески отсутствовали и, глядя на голые окна, любой поневоле проникался мыслью, что по вечерам за Пухом можно подглядывать с верхних этажей дома напротив.
– В общем, рассказывай, – приказала Кристинка, когда все устроились на своих местах: девушки на кровати, а Пух в компьютерном кресле.
И Саша принялась рассказывать. Сначала она пыталась обуздать эмоции, но выдержки ее хватило ненадолго, и к концу повествования она распалилась и раскраснелась до слез.
– И я хочу, – закончила она, – чтобы Горохов узнал наконец правду.
– Не, это плохая идея, – сразу же вынес вердикт Дима, который за время драматического повествования съел чертову прорву еды и теперь примеривался к сладкому.
– Как это – плохая? – взвилась Саша, которая вообще не была готова к тому, что с ней станут спорить. – Очень даже хорошая. Горохов до сих пор думает, что я – подлая предательница.
– Ну и пусть думает, – не отступил Пух. – Какое тебе теперь дело до Горохова?
– Ей есть дело до Горохова, – обреченно сказала Кристинка, которой, в отличие от приятеля, кусок не лез в горло. – В этом вся проблема.
– Я пришла с вами посоветоваться, – Саша переводила взгляд с Пуха на Кристинку и обратно. – Как мне восстановить справедливость?
В комнате повисла трагическая тишина. Солнце, заливавшее комнату, пощекотало Саше щеку, и девушка раздраженно передвинулась.
– Зависит от того, какую цель ты перед собой ставишь, – ответил Дима, закинув в рот маленький пряник.
– Она же сказала: восстановить справедливость, – встряла Кристинка.
– Девчонки, да вы что? – не выдержал Пух и, на секунду перестав жевать, выразительно посмотрел сначала на одну подругу, потом на другую. – Вы вообще понимаете, чего несете? Какая, блин, справедливость? У Стаса с Кирой – ребенок.
– Я все понимаю, – сказала Саша. – Но пусть он знает, на ком женился. Какая его Кира – подлая змея.
– Представь, что он узнал, – тяжело вздохнув, продолжал увещевать Дима. – Ты пришла и все ему рассказала. Он перестанет считать тебя предательницей, да. Из предательницы ты превратишься в его глазах в злобную стерву.
– Думаешь? – с сомнением спросила Кристинка, в то время как Саша просто сидела и смотрела в пол, сжимая и разжимая кулаки.
– Не думаю, а знаю. Включите воображение, – предложил Дима, вскочив с кресла и прогулявшись по комнате. Представьте себе, что Сашка все рассказала Горохову. Что будет потом?
– Что? – спросила Кристинка, следя за ним с напряженным вниманием.
– Есть только два варианта развития событий. Первый – на Стаса новость не произведет никакого впечатления, он останется с Кирой и этим разобьет Сашке сердце. И второй – он бросит жену с ребенком и разобьет этим сердце себе. И Сашке он этого никогда не простит. Мы ведь все знаем Стаса, да? Он не какой-то там бессовестный засранец, которому поменять одну жену на другую – все равно что плюнуть. Вот и думайте – надо соваться к Горохову со своей правдой или не надо.
– Слушай, Пух ведь дело говорит, – сказала Кристинка, наморщив лоб. – Конечно, узнав такое про Киру, так и чешутся руки накостылять ей по шее.
– То есть вы хотите сказать, – голос Саши стал выше на целую октаву, – что я должна проглотить обиду и жить с этим до конца своих дней?!
– Она все еще сохнет по Стасу, – громким шепотом сообщила Кристинка Пуху.
– Я уже понял, – проворчал тот, продолжая ходить мимо стола к окну и обратно.
– Нет, я так не смогу, – ответила Саша. Она внезапно успокоилась и налила себе чаю твердой рукой. – Кира меня оболгала, это – подлость. Такие вещи не должны сходить с рук. Будь у нее хоть тридцать три Виталика, она за это поплатится.
– Ты что, собираешься ей мстить? – изумился Пух, снова плюхнувшись на свое место и уставившись на Сашу.
Та твердо встретила его взгляд:
– Разве это плохая мысль?
Пух покачал головой и скептически заметил:
– Из тебя такая мстительница…
– Ты слишком добрая, – тотчас согласилась с ним Кристинка.
– Слушайте, как вы мне все надоели! – взвилась Саша.
Перед ее мысленным взором появился ухмыляющийся Локотков, а вслед за ним – Гламурная вобла.
– Кто это «все»? – Пух даже немножко обиделся.
– Вы двое, начальство! Мое повышение из-за этого накрылось, – сказала Саша мрачно.
– Как накрылось? – ахнула Кристинка, ничего не знавшая о последних событиях.
– Вице-президентом меня не сделали из-за моей излишней доброты.
– Что у тебя, мать моя, за проблемы с этим вице-президентством? То тебя делают начальником, то не делают.
– То-то и оно. В личной жизни меня обставила Кира, а на службе – Маргарита Тарханова. Если я и дальше буду такой же рохлей, такой же добренькой дурочкой, то рано или поздно об меня все начнут вытирать ноги, – со злобным прищуром произнесла Саша. – Мне нужно что-то в себе менять, если я хочу что-то получить. А я хочу.
– Ха-ха-ха, – сказала Кристинка насмешливо. – Коварными не становятся, мать моя, ими рождаются. Как бы ты ни пыжилась, ничего у тебя не получится. Вот, например, у нас на телевидении есть свои интриганы – и все они природные, натуральные, интриганы по рождению. Все остальные рядом с ними – просто дети. Не может человек научиться коварству, как вышиванию бисером. Так что не глупи и перестань строить воздушные замки. Просто наплюй на Киру.
– Наплюй на Киру, – сердито ответила Саша, – наплюй на Горохова, наплюй на подлость Чеснокова, наплюй на чувство собственного достоинства…
– А я опять спрошу, – встрял Пух, завладевший пакетом пряников, – чего ты на самом деле хочешь?
– Мести, – Саша так хищно раздула ноздри, что перестала быть похожей на саму себя. – Я хочу, чтобы Кира побывала в моей шкуре. И вы не можете меня за это осуждать.
– Да мы и не осуждаем, – пробормотала Кристинка трусливо.
– А мне кажется, что как раз осуждаете. – Саша поднялась на ноги и швырнула салфетку на стол, попав в тарелку с бутербродами. – Ваши советы ничего не стоят. И знаете почему? Потому что вы – такие же, как я. Вы не способны постоять за себя, за свои чувства, за свое счастье. От Пуха невеста сбежала, так он забил на себя, сидит и скулит, как побитый щенок в углу.
