– Ну и кто ты? Кто – просто?
Они говорили на бегу и, пытаясь отдышаться, одновременно схватились за ручку двери.
– Ты сам знаешь, – сказала Саша глухо и отпустила руку.
Стоило только им очутиться в больнице, как Саша впала в прострацию. Запах медикаментов и антисептиков лишил ее воли. Она перестала что-либо понимать, не слышала, что ей говорят, и просто тупо шла за Борькой, который постоянно кричал на нее и даже один раз присел, чтобы приблизить свое лицо к ее лицу. Когда он помахал рукой перед ее носом, она сквозь вату, заложившую уши, спросила:
– Что?
– Ничего, – покачал головой Борька. – Вон Стас идет!
Он отодвинулся, и тут Саша действительно увидела Горохова с перевязанной рукой, фингалом под глазом и пластырем на лбу. Стас шел по коридору, приволакивая ногу, и криво улыбался.
– Чего ты ржешь? – набросился на него Борька еще издали. – Напугал как не знаю что!
Двинулся навстречу, закрыв Саше обзор. По бокам коридора стояли каталки и металлические столики, накрытые белыми тряпками. Саша шла мимо них, стараясь не задеть. Какая-то медсестра закричала на них, велела вернуться и надеть бахилы. И вообще иметь совесть, потому что в отделение лезут все кому не лень, да еще в неурочные часы.
Борька тут же пошел назад, громко с ней пререкаясь, а Саша осталась один на один со Стасом, который смотрел на нее все с той же идиотской улыбкой.
– Сашка, – сказал он и сморщил нос. – Ну ты даешь.
– Ты тоже даешь, – произнесла Саша несвойственным ей тонким голосом.
– Иди сюда, – потребовал Стас, здоровой рукой взял ее за шею и прижал к себе. – Я – жив, не переживай. Никакой паники. Позвонили только Борьке, я сам номер набрать никак не мог. Кстати, как это вы вместе приехали?
– Я шла с работы, а он мчался… Все вышло случайно, – пробормотала Саша из-под его руки.
Ужасный больничный запах мешал ей по-настоящему прочувствовать неожиданную близость. И тут Горохов внезапно наклонился и поцеловал ее в макушку. Саша нервно засмеялась. Тогда он за руку увлек ее к двери в самом конце коридора и довольно неласково вытолкнул на лестничную площадку. Лестница была полутемной и страшной: разбитые, давно не штукатуренные стены пестрели выбоинами, словно по ним стреляли из пистолета. Саша мельком увидела стертые ступени и перила, выкрашенные лаковой коричневой краской, которая дошла до наших дней, кажется, из глубины веков. Голая лампочка, висевшая на длинном шнуре, нехорошо потрескивала и мигала.
– Черт, Сашка, ты застала меня врасплох, – сказал Стас с такой досадой, как будто это она сама силой вытащила его из коридора. – Мне наделали всяких уколов, голова моя в тумане, так что… Иди сюда.
По-прежнему действуя здоровой рукой, он притянул Сашу к себе, наклонился и поцеловал. И тут лампочка страшно затрещала и погасла. Стало почти совсем темно и странно тихо. Ни санитарки, ни больные, никакие случайные люди в этот момент не пользовались волшебной лестницей, ведущей неизвестно куда. Но даже если бы кто-нибудь вдруг появился, Саша это вряд ли заметила бы. Ей казалось, что пробки выбило во всей вселенной, все вокруг обесточено и погружено в темноту. Ее сердце, до этой секунды бившееся быстро, остановилось и словно зависло на самом краю жизни и смерти.
– Господи, Саша, – пробормотал Стас, отпустив ее, наконец. – Что ты наделала?
В его голосе было такое отчаянье, что у нее мурашки побежали по спине. Она не успела ничего ответить, когда где-то совсем рядом раздался голос Борьки Фасолькина:
– Куда мог деться человек, если он весь перевязан и хромает?
Словно подчиняясь силе его голоса, жуткая лампочка издала шипение и снова загорелась. Распахнулась дверь, впустив дневной свет, и Борька, появившийся в проеме, сердито воскликнул:
– А, вижу, дружище, ты попал в очередную аварию.
Саша вывалилась в коридор первой и остановилась возле окна, часто моргая.
– Зимина, я принес тебе бахилы, – сказал Борька. – Но, вижу, слишком поздно. Надо было сразу надеть их тебе на голову для страховки. – А ты, – набросился он на Стаса, – мало тебе ребер переломало.
– Ничего мне не переломало, – возразил Стас. – У меня только ушибы. Завтра буду как новенький. И не ори на нее, она ничего не сделала.
– А ей и не надо ничего делать, – продолжал негодовать Борька, – ты все сам сделаешь. Тебе только покажи Зимину, у тебя сразу мозг – щелк! – и выключается.
Саша, которая поняла, что страдает не только она, что Стас страдает тоже, что он любит ее, несмотря ни на что, увлажнившимися глазами посмотрела на Фасолькина и сказала:
– Борька, ты такой хороший.
– Да что ты говоришь? – захохотал Борька.
Хохотал он не только сардонически, но и достаточно громко для того, чтобы их немедленно вытурили из отделения. Пока Стас подписывал бумаги о том, что берет на себя ответственность за уход из больницы и все такое прочее, они стояли на улице возле входа и время от времени переругивались.
– А если бы Кира сюда приехала? – сел на своего любимого конька Борька. – Даже не знаю, что тогда случилось бы…
Саша мстительно подумала, что вышло бы неплохо, пусть бы эта интриганка немножко понервничала. Однако, памятуя о том, что план мести еще не созрел, снова благоразумно промолчала.
– Машину недавно починил, – с сожалением сообщил Стас, показавшись на крыльце. – Теперь только в металлолом.
– Хорошо, что сам жив остался, – сказал наконец ту самую фразу Борька, которую обязательно говорят всем водителям, которые попали в легкое ДТП. – А машина что? Железо.
– Но это было мое любимое железо, – прокряхтел Стас, у которого, судя по всему, начинали конкретно болеть полученные раны. – Так я не понял, где вы все-таки встретились?
– Я вышла из офиса, а он как раз ехал, – быстро сказала Саша.
– Я ехал, а она как раз вышла из офиса, – подтвердил Борька, изо всех сил стараясь не смотреть на Стаса и не краснеть.
– Хм, что ж, в жизни есть место случаю, – пробормотал Стас и, явно храбрясь, спросил: – Ну, чего делать будем?
– Я возвращаюсь на работу, – сообщила Саша, не сводя глаз со Стаса. Она соскучилась так сильно, что и представить себе не могла. Не могла, пока он ее не поцеловал. А когда поцеловал, она отчетливо вспомнила, что потеряла. Или, вернее, что у нее отняла Кира. – У нас сегодня корпоратив, отмечаем юбилей фирмы, будем пить и веселиться.
– Так вот почему ты такая красивая, – сказал Стас, открывая дверцу машины и примериваясь к заднему сиденью. Аккуратно заполз на него и захлопнул дверцу.
– О, да ради бога! – воскликнул Борька и потряс руками в воздухе. – Прекратите это немедленно. Все, Зимина, мы уехали, а ты вызывай себе такси. Вам нельзя находиться в одной машине, иначе она воспламенится. Черт, ненавижу, когда меня втягивают во всякую фигню.
