– Ты правда хочешь знать? – Кира сузила глаза и раздула ноздри. – Когда я поняла, что ты видишься с Зиминой, у меня просто крышу снесло. Я приложила столько усилий, чтобы выкорчевать ее из твоего сердца, чтобы победить ее, растоптать… Я потратила месяцы жизни на подготовку своего плана! Плана, который должен был уничтожить ее в твоих глазах. Мне важно было самой уйти от тебя, непобежденной. Я не могла смириться с тем, что ты бросишь меня ради этой пигалицы, стоит ей только поманить тебя пальцем!
Когда она закончила свою обличительную речь, Стас поежился. На него дохнуло той жуткой злобой, которую Кира два года копила в своей душе.
– Спасибо, что объяснилась, – нашел в себе силы сказать он.
Кира поднялась на ноги и обвела всех насмешливым взглядом:
– Можете посидеть еще немного, обсудить, какая я ужасная. А пока вы чаевничаете, я поеду вещи соберу. Неохота больше видеть ваши осуждающие рожи. И, кстати, Стас, подай на развод сам, чтобы мне с бумажками не возиться.
Она встала и проследовала к выходу царственной походкой. Дверь хлопнула. Некоторое время все сидели молча. Виталик задремал на диванчике, укрытый кофтой тети Вали.
– Стас, ты как? – наконец спросила Маруся.
– Перевариваю, – ответил тот и подозвал официанта. После чего раскрыл меню и заказал прорву еды.
– Чтобы Кира уж точно успела собраться, – пояснил он. – Тетя Валя, вам придется нянчить Виталика до тех пор, пока не вернется его мать. Я на время выбываю из списка нянек – у меня образовалось очень важное дело.
Борька после сольного выступления Киры сначала пригорюнился, а потом вдруг почувствовал какое-то удивительное облегчение, словно и над его головой развеялись тучи. Наверное, он тоже находился под гнетом этих отношений, хотя и неверно их интерпретировал. Ему вдруг остро захотелось хоть что-то изменить в своей жизни, и он решил, что сегодня же поедет в то заведение, где работает официантка по имени Элла и куда-нибудь ее пригласит. В театр, например. Но прежде сбреет бороду – ведь не все девушки любят бородатых мужчин. А он не хотел рисковать. Неожиданно Борька отвлекся от своих мыслей и встрепенулся:
– Стас, а Саша?! Надо срочно ей все рассказать!
Тетя Валя успокаивающе похлопала Борьку по руке и, усмехнувшись, сказала:
– Не волнуйся, сынок. Он ей сам все расскажет.
* * *
Длинный требовательный звонок в дверь буквально выбросил Сашу из кровати.
– Мама! – закричала она, пытаясь успокоить заколотившееся сердце. – Мама, ты откроешь? Наверное, что-то случилось!
Звонок продолжал надрываться. Кто-то стоял на лестничной площадке и безостановочно нажимал на кнопку – настоящая психическая атака. Накинув халат, Саша выскочила в коридор и столкнулась с взволнованной матерью, которая скакала на одной ноге, пытаясь поймать убегающий тапочек.
– Посмотри в «глазок», – потребовала Ольга Сергеевна. – Не открывай сразу.
И как раз в эту секунду звонки прекратились. Саша осторожно подошла к двери. Посмотрела в «глазок». На площадке не было ни души.
– Там никого нет, – сообщила Саша, хмурясь. – Давай откроем дверь и посмотрим. Может быть, на коврике стоит корзина с двенадцатью котятами-подкидышами.
Они прислушались. За дверью было тихо.
– Мне вообще-то на работу надо. Наверное, это мальчишки баловались.
– Когда ты в последний раз видела мальчишек, которые резвятся в подъездах? – возразила Ольга Сергеевна. – Не знаю почему, но мне как-то не по себе. Все-таки не открывай пока дверь. Давай сначала позавтракаем.
Саша еще раз посмотрела в «глазок», ничего нового не увидела и отправилась на кухню. Но не успела она достать кофемолку, как дверной звонок зазвонил снова.
– Оля! – донесся до них голос соседки Полины Федоровны. – Оля, у тебя тут вещи под дверью, забери!
Узнав голос соседки, Ольга Сергеевна вернулась в коридор и уже без опасений распахнула дверь. Полина Федоровна как раз входила в лифт, но тут обернулась и пальцем указала на два чемодана с неплотно закрытыми крышками.
– Весь проход загородили, – попеняла она. – Отнесите на балкон, уважайте общественную территорию.
Саша вышла на лестничную площадку вслед на матерью и изумленно воззрилась на чемоданы. Потом наклонилась и осторожно подняла крышку сначала одного, а потом второго. Оба они оказались доверху наполнены разноцветными обрывками ткани и какими-то странными обломками.
– Что это? – спросила Саша, присев на корточки и двумя пальцами подняв за хвостик длинный синий лоскут. – А это? – И она все с такой же брезгливостью достала из чемодана какой-то черный пластиковый огрызок.
– Осторожнее, там могут быть стекла, – сказала Ольга Сергеевна и засмеялась.
– Мам, ты чего? – Саша поднялась и удивленно посмотрела на нее.
– Это чемоданы твоего отца, – сообщила Ольга Сергеевна и приложила руки к щекам.
– Ты думаешь…
– Олег с Линой должны были сегодня лететь к ее матери, – Ольга Сергеевна не убирала руки, чтобы не дать улыбке расползтись по всему лицу.
– Хочешь сказать, что это, – Саша указала на чемодан с лоскутами, – папина одежда, а это, – ткнула она пальцем в обломки, – его фотоаппаратура?
Ольга Сергеевна часто закивала головой. Говорить она, судя по всему, все еще не могла.
– Если Лина не использовала какую-то суперсовременную мясорубку для прокручивания багажа, то ей потребовалась вся ночь для того, чтобы измельчить столько вещей, – заметила Саша.
Вдвоем они кое-как затащили чемоданы внутрь и, разогнувшись, посмотрели друг на друга.
– Пойду в душ, кофе выпить уже не успею, – вздохнула Саша, стараясь говорить совершенно обычным голосом. – Обещай мне позвонить, когда папа вернется.
Она была совершенно уверена, что именно «когда», а не «если».
– Ладно, – ответила Ольга Сергеевна и скрылась в кухне.
Выйдя из душа, Саша услышала, как мама напевает. Уже сто лет такого не было. Раньше мама пела постоянно, особенно когда мыла посуду.
– Что ж, неплохое начало дня, – пробормотала Саша себе под нос, выходя из подъезда в сочное майское утро.
Конечно, она очень радовалась за родителей и была абсолютно уверена, что теперь у них все сложится просто замечательно. Но при этом не чувствовала себя абсолютно счастливой. При первой встрече отец сказал: «Если подумать, то у вас с Гороховым произошла та же история, что и у нас с твоей матерью». Ну вот. Теперь у мамы с папой все хорошо, а ее собственная история любви закончилась ужасно печально. Вот если бы Стас тоже вернулся! Но по многим причинам это невозможно. Да и вообще в жизни так не бывает.
Несмотря на то что последние дни выдались совершенно сумасшедшими, о Горохове она думала постоянно. Уж лучше бы они совсем не встречались, чем так страдать! Ведь жила же она как-то эти два года. А потом увидела его – и все стало еще хуже, чем было. Да еще этот поцелуй, который всю душу ей перевернул…
