А вот Лида даже спрашивать разрешения не стала. Села в машину и заявила, что ее с места и подъемным краном не сдвинешь. Она едет к своему любимому Геночке, и точка. И поехала. И у больницы выскочила из машины, сказав, что с Сашей и Олегом ни к какому следователю не пойдет и вообще ничего на свете ее не интересует так, как Геночка. Плевать ей, кто убийца, главное, она знает, что им не может оказаться ее Гена. На вопрос, откуда знает, ответила, что чувствует сердцем.
Подлесный уже ждал их в своем кабинете. Вид у него был сияющий.
– Все получилось! – торжественно сообщил он вошедшим ребятам. – Мы его взяли!
У Саши так и отлегло от сердца. Всю дорогу он боялся, что преступник скроется.
Но следователь заверил:
– На этот раз никакой ошибки быть не может. Взяли мы его с поличным, больше он не отвертится.
– Как это случилось?
– Мои люди находились на страже. Они и взяли его при попытке довершить начатое.
Тут же, в кабинете, уже находилась Татьяна. Глаза у нее были на мокром месте. Кажется, ее поимка преступника ничуть не радовала.
А вот Подлесный едва не задыхался от обилия эмоций.
– Но хитер! – твердил он. – До чего же хитрый тип! Узнал, что Иван Михайлович остался жив, и притворился тяжелобольным, чтобы оказаться рядом со стариком в реанимации.
На мгновение Саша подумал про Гену. Подумал про то, что скажет Лида и вся родня, если окажется, что Гена все-таки убийца. Ясное дело, обвинят во всем одного Сашу. Скажут, что он подсунул Лиде бракованного жениха. И всю оставшуюся жизнь будут его этим попрекать.
Но тут Подлесный заговорил дальше, и Саша смог вздохнуть посвободнее.
– Негодяй симулировал у себя сердечный приступ, лишь бы его пронесли в реанимацию и положили на соседнюю кровать с жертвой.
Саша слушал и чувствовал, как у него в голове вновь разворачивается клубок из вопросов. Кто лежал в реанимации на соседней койке с Иваном Михайловичем? Геннадий там лежал. Но это получается, что все-таки Геннадий и пытался отравить старика. А как же найденный «лесовичками» рюкзак и бутылка в нем с отравой? Рюкзак принадлежал совсем другому человеку. Саша совсем запутался и уже не знал, что и думать.
А Подлесный продолжал:
– Если бы не показания Геннадия, данные им раньше, то негодяю и впрямь удалось бы прикончить старика. А затем, вероятней всего, он взялся бы и за самого Геннадия. Но мы успели предотвратить самое худшее. Наши сотрудники дежурили в реанимации под видом тяжело больных пациентов. И при попытке влить Ивану Михайловичу в капельницу сильнейший сердечный препарат, который бы неизбежно привел к остановке сердца несчастного, преступник был схвачен.
– Отличная новость! – отреагировал Олег, пока Саша пытался привести свои мысли в порядок.
Следователь сказал, что Геннадий помог следствию. Значит, преступник – это не Геннадий? Какое облегчение это знать. Но кто еще лежал в реанимации вместе с Иваном Михайловичем? Сколько ни силился вспомнить Саша, никакого знакомого лица в памяти не всплывало. От тяжелой умственной работы лоб у Саши весь покрылся испариной.
А Подлесный в это время сиял все ярче и ярче.
– И это не единственная отличная новость на сегодня. Во время борьбы с преступником наши сотрудники как-то так навалились на Ивана Михайловича, что тот очнулся от своей комы. В настоящее время он уже полностью оправился от перенесенного заболевания, узнает своих близких, разговаривает, двигательная активность еще не восстановилась во всем объеме, но врачи говорят, что это все равно очень хороший результат.
Саша был рад услышать, что главный эксперт и постоянный судья на всех соревнованиях пришел в себя. Значит, можно будет в ближайшее время провести новые соревнования охотничьих собак. И как знать, возможно, на этот раз Барону улыбнется удача. Но тут же Саша спохватился и отругал самого себя. О чем он только думает! Разве можно думать о таких пустяках, когда не выяснено еще самого главного. Когда не прозвучало во всеуслышание имя преступника.
Олега мучил тот же вопрос, и он первым воскликнул:
– Кто же убийца? Кто злодей?
– Скоро узнаете, – улыбнулся Подлесный.
И обратившись к одному из своих помощников, попросил:
– Приведите задержанного.
Тот кивнул и вышел. Олег и Саша тут же уставились на дверь с таким напряженным вниманием, что казалось, могли прожечь в дереве четыре аккуратные дырки. Время шло, напряжение возрастало. Но вот в коридоре раздались шаги, дверь открылась, и на пороге появился человек, при виде которого Олег так и ахнул. А вот Саша был доволен. Клубок вопросов у него в голове начал стремительно распускаться. Да, вопросов было много, но на каждый, и Саша это чувствовал, должен был в самое ближайшее время найтись ответ.
А вот Олег все еще был в плену своих эмоций.
– Антон Борисович! – воскликнул он при виде задержанного. – Вы в наручниках. Почему?
Никто ему не ответил. Антон избегал смотреть на своих бывших знакомых. Вид у него был замкнутый и угрюмый.
А Олег продолжал бормотать:
– Да как же это?
Подлесный улыбался еще шире. Его сходство с начищенным до блеска самоваром было почти полным.
– Это я вам сейчас объясню, – произнес он. – А пока что можете любоваться! Перед вами главный виновник и организатор всех тех печальных событий, которые случились в вашем собачьем сообществе за последние дни.
Антон поднял голову и презрительно уставился на следователя.
– У вас против меня ничего нет, – сказал он. – Ты – жалкая провинциальная дешевка! На кого ты рот раззявил? Что ты можешь предъявить против меня? Знаешь, какие люди стоят на моей стороне? Тронь меня, и тебе светит увольнение из органов, это я тебе обещаю!
– Все ваши так называемые друзья уже поспешили отказаться от знакомства с вами.
– Лжешь!
– У вас еще будет возможность убедиться в том, что я говорю чистую правду. Но это все потом. А сейчас я хочу, чтобы вы сами рассказали о тех мотивах, которые побудили вас совершить те злодеяния, в которых вас обвиняют.
– Еще чего! Хочешь, чтобы я сам на себе доносил? Не дождешься!
– Я даю вам возможность сделать чистосердечное признание.
Но Антон выразился в том духе, что Подлесный может засунуть себе его чистосердечное признание в одно место.
– Значит, каяться мы не желаем? – притворно опечалился следователь. – Очень жаль.
Но по лицу было видно, что ничуточки ему не жаль.
– Ну что же! Я давал вам шанс хоть немного, но облегчить свою участь. Вы этот шанс не использовали. Теперь придется говорить мне. Но учтите, после того как я скажу и докажу все, что вы натворили, на чистосердечное можете больше не рассчитывать.
