– А тебя уволили? Да, похоже, ты какая-то «черная вдова», только для своих хозяев. Куда ты ни придешь, всюду за тобой несчастье да беда в дом приходят.
– При чем тут я?! – возмутилась Ната. – Если один порнуху с участием подружек своей дочери снимает, я виновата? Если муж жене изменяет, да не со мной, тоже моя вина?! А красть из бюджета я вовсе никого не заставляла, они сами все еще до меня до мелочей продумали!
– Но до твоего появления все у этих людей шито-крыто было. А стоило тебе появиться, как бац! И все виновные оказываются наказаны. Ты просто какая-то посланница Немедиды!
– Немезиды, наверное? Вы ведь имели в виду богиню правосудия в эллинской мифологии?
Но Клавдия ей не ответила. Она о чем-то сосредоточенно думала.
– Вот что, – произнесла она затем, – я не стану говорить Антонине о том, что ты ее обманула.
– Правда? Вот здорово!
– Но за это ты мне пообещаешь одну вещь.
– Какую? Я с радостью, но только смогу ли?
Клавдия что-то хотела сказать, но внезапно замерла, к чему-то прислушиваясь.
Потом на ее лице появилось очень странное выражение, и она сказала:
– Вернулись! Чего застыла? Не слышала, хозяева домой прикатили? Заканчивай тут с сервировкой – и бегом на кухню. Будешь помогать Катерине с подачей обеда!
И Клавдия исчезла. А Ната побрела на кухню, размышляя по дороге, что бы могло означать выражение враждебности и неприязни, на мгновение появившееся на лице у Клавдии, когда она поняла, что домой вернулись ее хозяева. Ната была готова поклясться, что на секунду в глазах у Клавдии мелькнула самая настоящая ненависть. И такие чувства в отношении людей, которым эта женщина служила, заставляли задуматься о многом.
Глава 5
Прибывших было пять человек. Мужчина с женщиной и трое детей. Двое старших – мальчики, десяти и одиннадцати лет, темноволосые и кудрявые. И младшая девочка – хорошенький голубоглазый херувимчик. На первый взгляд их можно было принять за самую обычную семью – муж, жена и их ребятишки. Но быстро оказалось, что взрослые – это Светлана и Георгий, брат и сестра, дети Валентина Петровича. А малышня, соответственно, это его внуки, дети уже Светланы.
– И не спрашивай меня больше ни о чем! – раздраженно говорила Светлана, видимо, заканчивая разговор с братом, начатый еще в машине. – Просто запомни, этот человек для меня умер! Я со своими детьми вернулась к себе домой и больше отсюда ни ногой!
– Может, не стоило тебе так горячиться? Все-таки муж. Не так легко найти кого-то, когда самой за тридцать и на руках трое головорезов.
– А как ты поступил бы на моем месте? Этот человек солгал мне! Скрыл, что у него есть ребенок.
– У тебя у самой их трое.
– Я – это другое дело. Мои дети – это мои дети. А его ребенок – это его ребенок. Наследник! Прямой и, как мне было заявлено, единственный наследник! И зачем мне было выходить замуж за человека, который написал завещание в пользу не меня, а своего мальчика от прежнего брака!
– Сестренка, мне казалось, что у него девочка. Алиска.
– Девочка, мальчик – какая разница! Главное, что этот урод души не чает в этой мелкой пакостной тварюшке.
– Не стоит так выражаться при детях.
– Все в порядке, тетя Света, – раздался детский голосок. – Я не обижаюсь. Я и не такое про себя в жизни слышала. Сама прекрасно знаю, что я кусок дерьма!
Наступила тишина.
Потом мужчина спросил дрожащим голосом:
– Ты что, взяла к нам чужого ребенка?
– Блин, – растерялась Светлана. – Если Алиска тут, то где же тогда Томка? Выходит, я ее оставила у этого гада? Вот дела.
– Как ты могла их перепутать?
– Они очень похожи, – оправдывалась Светлана. – Рост, сложение, волосы. Вчера мы были у детского стилиста, обе девочки загорелись идеей сделать себе «фри роз».
– Это еще что такое?
– То, что у них теперь на головах.
– А-а-а… Розовое, стоящее дыбом и с белыми кончиками. Понятно. Значит, это прическа, а я уж подумал, что они измазались жвачкой, которая у них не отчищается. Какое облегчение!
– И они еще переоделись в одежду друг друга! – осенило Светлану. – На Алиске кофточка Томы, которую ей покупала Лиза.
– Признавайся, – потребовал Георгий у девочки, присев перед той на корточки. – Вы это с Томой нарочно придумали? Обменяться одеждой?
– Да! – с вызовом произнесла Алиса.
– И зачем?
– Потому что мы хотим, чтобы мой папа и тетя Света были вместе.
– Но тетя Света не хочет.
– Это потому что она думает, что у моего папы денег куры не клюют. И сердится. А у папы нет ни шиша!
Светлана ахнула и подскочила к девочке.
– Как это? А дом? Счета в банке? Бизнес?
– Все принадлежит моей маме. И деньги, и дом, в котором мы живем, и машина, и вообще все-все-все! Папа может пользоваться этим всем до тех пор, пока ухаживает за мной, присматривает и всякое такое. Если перестанет, тут же пинок под зад ногой. Такой у них с мамой договор.
– Детка, ты ведь шутишь?
– Ничуть! – серьезно ответил ребенок. – Они договаривались о том, кто будет за мной присматривать, а я все слышала. Мама не может, у нее бизнес, она страшно деловая и занятая. А папа никто, он только в няньки и годится. Мама даже не против была, чтобы папа снова женился. Только она предупредила: когда вернется из очередной поездки, то приедет знакомиться с вами. Если вы ей понравитесь, все останется по-прежнему. Если нет, то мама заберет меня к себе, а папе пинок под зад.
Последовала еще более продолжительная, чем в первый раз, пауза. Брат и сестра обдумывали положение, в которое попали.
– Светка, – произнес Георгий, сдавленным голосом, – это жопа!
– Сама понимаю. Если своих денег у Геры нет, а живет он тем, что выдает ему жена, то нас с тобой он вряд ли потянет. И с отцом я разругалась! И с Лизой! Господи, надо же так влипнуть!
– Так что мне делать? – подала голос Алиска. – К папе возвращаться?
– Иди наверх с мальчиками. Комната Томы украшена единорожками.
– Я знаю, она мне рассказывала.
– Иди туда и не высовывайся.
– Тетя Света, а правда, что у вас в доме есть чудище?
– Что?
– Мне Тома рассказывала, что вы у себя на втором этаже за железной дверью держите страшное чудище. Лохматое! На шести ногах! И когда его обижают, оно воет!
Светлана ничего не ответила. Она замерла словно громом пораженная. Стояла и смотрела на Алиску так, словно видела ту впервые.
А девочка продолжала канючить:
