За окнами занимался рассвет. И дом постепенно оживал. Из кухни уже слышались звуки посуды и раздавались запахи, говорившие о том, что скоро все получат по тарелке той самой полезной каши. Ната поспешно взлетела наверх, закинула сумочку обратно в комнату Антонины и уже хотела спускаться вниз, как увидела поднимающуюся наверх Клавдию. Пришлось отступить до комнаты Алиски, откуда Ната сумела увидеть, как Клавдия сначала зашла к Антонине, потом вышла с ключом. Открыла железную дверь и осталась в комнате.
– Наверное, скоро принесут поднос с завтраком, – сообразила Ната.
И она не ошиблась. Поднос прибыл спустя всего десять минут. Затем повторилась вчерашняя процедура. Охранник немного приоткрыл дверь, сунул поднос в комнату и ушел. Вернулся он через полчаса. Забрал поднос с грязной посудой и понес его на кухню. Через минуту из двери вышла Клавдия, которая вытирала с губ молочные пенки.
– Вот кто ест завтраки и ужины! Наверное, и обеды тоже она ест. Но зачем?
Ответ лежал на поверхности. Клавдия зачем-то пыталась создать видимость того, что за железной дверью все еще кто-то находится. И этот кто-то поедает приносимую ему пищу. И значит, все с ним, в общем-то, в порядке.
А на самом деле все не так! И там в комнате уже никого нет. И ночью в комнату приходила Елизавета Николаевна. Искала какого-то беленького. И Антонина, похоже, в курсе, что в комнате никого больше нету. Она дает ключи Клавдии, которая затем изображает узника с хорошим аппетитом. Это заговор! Вот что это такое! Заговор против Валентина Петровича и его охранников!
Вывод Нату порадовал. Какая она все-таки сообразительная. Единственное, чего она не могла сообразить, – нужно ли докладывать о своем открытии Валентину Петровичу. С одной стороны, вроде как она на него работает и даже полмиллиона взяла, а полмиллиона – это такие деньги, которые нужно отрабатывать. Это Ната понимала. Но, с другой стороны, очень уж ей не нравилось, что в комнате за железной дверью держали ребенка. Пусть о нем хорошо заботились, регулярно кормили, а комната была буквально забита игрушками, все равно дело пахло дурно.
– Мне кажется, ребенка забрала Елизавета Николаевна. Она сбежала сама и забрала с собой малышку.
За завтраком выяснилось, что пропал еще один ребенок. Исчезла Алиска. В ее кровати вместо девочки лежало свернутое в рулон одеяло, прикрытое сверху покрывалом. Издалека казалось, что ребенок спокойно спит в кровати. Ната именно так и подумала, когда вела сегодня утреннее наблюдение за махинациями Клавдии. Находясь в спальне Алиски, девушка подумала, что девочка умоталась за ночь и теперь дрыхнет. Но, похоже, Алиска всерьез восприняла угрозу очутиться за железной дверью в битком набитой игрушками комнате без окон. И предприняла меры, чтобы избежать этого. Попросту сбежала из места, которое считала опасным для себя.
Вызвали охрану, учинили допрос. Те разводили руками и объясняли, что собаки запросто могли пропустить девочку к выходу, потому что натренированы нападать лишь на чужаков, которые лезут в дом. Стали смотреть запись с камер наблюдения, вот тут Ната пережила несколько неприятных минут, но оказалось, что камеры были установлены исключительно по периметру ограды. И одна из камер зафиксировала, как маленькая фигурка ловко карабкается по стволу дерева, потом по ветке через забор, а с забора уже на клен, растущий с внешней стороны ограды, и с него спрыгивает на улицу.
– Завтра же срубить это дерево! – возмутился Георгий.
– Это же наш символ! – возразила сестра. – Забыл, как называется наш дом? «Два клена»! И перед домом должны расти два клена. Два, а не один.
– Тогда спилить то дерево, что во дворе.
– Это тоже нельзя трогать. Это же абрикос. Лиза на него надышаться не может.
– Развела тут тропики! Какие абрикосы? Вернется – скажем, вымерз.
– Зимой не вымерз, а тут замерз?
– Ну засох. Заболел от тоски по своей любимой хозяйке и засох. Что? Не бывает такое, скажешь?
Светлане было уже все равно. Ее поджидала новая неприятность.
– К вам гость.
– Кто?
– Ваш супруг. Герман Бут. Он привез девочку.
Света обрадовалась.
– Алиска нашлась! Удачно! Зовите его сюда.
Через минуту на пороге стоял высокий сухощавый мужчина. Черты лица были резковаты, но их смягчал взгляд больших голубых глаз чуть навыкате. Двигался он легко и непринужденно, что выдавало в нем бывшего атлета или танцора.
– Светлана, я привез тебе свою дочь. Не могу понять, что с ней такое. Все утро плачет и требует, чтобы я отвез ее к тебе.
Светлана всплеснула руками и кинулась к девочке, стоящей возле Бута с низко опущенной головой.
– Алиска!
Но, обняв девочку, Светлана ахнула:
– Томочка! Тома! Моя девочка! Радость моя! Вернулась к маме!
Ребенок всхлипнул и обнял мать за шею. Девочка что-то шептала Светлане на ухо, зарывшись той в волосы. Наверное, обещала, что никогда больше не поддастся на уговоры проходимки Алиски и не станет притворяться ею.
Бут наблюдал это воссоединение матери с дочерью с искренним изумлением.
– Я что-то не понял. Разве это не моя Алиса?
– Нет! – звонко воскликнула Тома. – Мы с ней поменялись.
– А где же тогда моя Алиса?
Светлана хотела что-то сказать, но ее опередила Тома.
– Она тут! – звонко воскликнула девочка. – У меня дома! Мама, позови Алису!
Надо отдать должное Светлане, она очень мастерски побежала звать Алису. А потом очень натурально удивлялась, куда же могла запропаститься девочка.
– Надеюсь, ты понимаешь, что без своей дочери я никуда не уйду, – сказал Герман.
И, чтобы доказать, что он не шутит, сел за стол.
– Не понимаю, где Алиса? Может, она спряталась? Это такой ребенок, что может и час, и два, и три просидеть в укромном уголке.
– Ничего. Я подожду.
И Герман поплотнее устроился за столом, велев принести завтрак и ему. Держался он свободно и по-хозяйски. И явно никуда не собирался уходить. Какое-то время Ната понаблюдала за ним – не зачем-то, а просто потому что он был красивый мужчина и ей приятно было на него смотреть. Но затем наблюдение пришлось прекратить. Клавдия заметила, что Ната стоит без дела, и отправила девушку в винный погреб.
Глава 7
Винный погреб был владениями Георгия. Он проводил тут много времени. И обустроил в погребе настоящий райский уголок для всякого, кто знает толк в хорошей выпивке. Погреб занимал почти все пространство под домом. И сразу чувствовалось, что тут к виноделию подходят с большим знанием дела. Имелся даже старинный пресс, с сохранившимися прилипшими сухими косточками винограда, стеклянные бутыли, бочки и глиняные кувшины с узким горлышком.
