– Неужели мы так и погибнем? Славка, как не хочется, если бы ты знал!
Но Слава смотрел на нее со странным выражением.
А потом сказал:
– Ната, раз уж такое дело, что мы можем больше не увидеться, то я хочу, чтобы ты знала. Останься мы живы, я бы все отдал, чтобы весь остаток жизни провести рядом с тобой.
Глаза у Наты широко открылись.
– Ты классная девчонка. Мне такие раньше просто не встречались. Ты и красивая. И умная. И, самое главное, ты надежная. Со мной вот пошла, хотя и знала, что это опасно.
– Ну я как-то…
Ната хотела сказать, что пошла она со Славой потому, что просто не подумала о том, что это опасно. Хотела, но вовремя спохватилась. Пусть уж лучше Слава считает ее умной и отважной, чем просто тупой и недалекой. Даже умирая, Нате хотелось выглядеть в глазах симпатичного ей мужчины как можно более привлекательной.
Внезапно телефон Наты зазвонил. Взглянув на экран, она увидела, что это звонит Генка. Наверное, в другой момент Ната не стала бы отвечать, но сейчас почему бы и не попрощаться по-человечески? В конце концов, Генка был неплохим товарищем, ревнивый только оказался, а так совсем неплохой.
– Да, Гена. Я тебя слушаю. Чего хочешь?
– Я в Александровской, – отрапортовал ей Гена. – В «Двух кленах» тебя нету. Ты где?
– Я по соседству. Клубы дыма видишь?
– Вижу.
– Вот это наш дом как раз и горит.
– Ваш? – разволновался Генка, но совсем не тому, чему надо было. – Чей это ваш? Ты там что, не одна?
– Мы тут со Славой.
– С каким это еще Славой?
По тону Генки было слышно, что присутствие некоего Славы рядом с Натой даже во время пожара он совсем не одобряет.
– Так уж получилось, что мы со Славой оказались вдвоем в горящем доме и…
– Никуда не уходи! – предупредил ее Генка и повесил трубку.
А через несколько минут снаружи донесся топот ног, потом дверь распахнулась, и в нее ворвался весь испачканный в саже и окутанный клубами дыма Генка.
– Геночка! Родной!
Ната так умилилась, что почти простила Генке все его выходки. Тем более что за спиной Генки уже вовсю поднимались языки пламени. Генка схватил Нату на руки, Славка вскочил сам. Кот тоже сообразил, что пришла пора проявить кротость, и вскочил Славе на загривок. И так все вместе они покинули полыхающий дом. Когда все четверо уже отдыхали в сторонке, пытаясь надышаться сладким утренним воздухом, и все никак не могли им насладиться, к дому с воем и мигалками подъехала пожарная машина. Пожарные развернули шланги, и в огонь полетели тугие струи воды. Но дом полыхал уже так основательно, что всем собравшимся вокруг зевакам было ясно – спасти его не удастся. Максимум пожарные смогут отстоять соседние строения, не дадут огню перекинуться дальше.
– Гена, спасибо тебе огромное, – сидя на травке, сказала Ната.
Славка тоже протянул Гене руку:
– Ты нас спас!
А кот мяукнул и потерся пропахшей гарью головой о Генкину коленку. Все трое понимали, что Генка появился как нельзя более кстати. Еще немного – и они бы сгорели вместе со старым домом, который коварная Антонина собиралась превратить в огненный склеп для двух друзей. Сидеть так, привалившись к спасителю, и чувствовать исходящее от Генки ровное тепло было очень приятно.
Но тут Ната кое-что для себя припомнила и спросила у Генки:
– Слушай, а зачем ты приехал?
– К тебе… Вернее, за тобой. Соскучился, одним словом.
– А как там поживает твоя Виолетта?
– Хорошо поживает, – невозмутимо ответил Генка. – Обжилась уже, освоилась. Корма ей только сегодня надо купить. И клетку новую.
– Клетку?
– Ну да. Та, в которой я ее с рынка принес, маловата ей будет. Приедешь – я тебя с ней познакомлю. Она забавная. И старые хозяева ее разным трюкам научили. Она и кувыркаться умеет, и клювом щелкать по приказу, а уж болтает сколько всякого! И все разными голосами.
– Так Виолетта… Это птица?
– Ага, – кивнул головой Генка. – Попугаиха. А ты чего подумала?
– Да так…
И Ната вновь прислонилась к сильному Генкиному плечу.
– Что же мы сидим! – воскликнул Славка, внезапно вскакивая на ноги и пугая Нату. – Надо бежать! Антонина должна ответить за свои преступления! Надо задержать негодяйку!
Но оказалось, что это уже сделали за них полицейские. Не один Слава сумел вычислить истинную виновницу трагедий, произошедших в «Двух кленах». Следователь Бабурин тоже был не лыком шит. Он установил взаимосвязь между Антониной и убитыми Клавдией и Елизаветой Николаевной. Сопоставил, кому могло быть выгодно подставить Валентина Петровича, и сделал далеко идущие выводы.
– Так что мы за ней следили и видели, как Антонина повела вас в старый дом. Видели, как она вышла оттуда одна, и поняли, что она каким-то образом заперла вас внутри.
– И ушли? Оставили нас там одних?
– Но мы никак не ожидали, что преступница решится поджечь за собой дом. Думали, что она заперла вас там, и решили, что время терпит, выпустим вас потом.
Всей правды следователь друзьям не сказал. Ему было ужасно стыдно. Дело в том, что он лично приказал до поры до времени не выпускать Славу с Натой из старого дома. Следователь хотел проучить их немного за самодеятельность. Ведь вместо того, чтобы явиться лично к Бабурину с докладом, Слава с Натой затеяли собственное расследование. И следователь не мог этого так просто оставить. Но посидеть взаперти пару часиков и сгореть заживо в горящем доме – это вещи несоразмерные. И Бабурин теперь клялся самому себе, что пойдет в церковь и поставит там самую большую свечку за то, что не пришлось взять невольный грех на душу.
И поэтому, желая сменить тему, он поспешно произнес:
– Так что Антонина прямиком привела нас к Аленушке.
– Она все-таки была у нее!
– Да. Связанная, спеленутая по рукам и ногам и запуганная до крайности. Но теперь бедняжка в безопасности под присмотром опытных врачей. Они говорят, что приступы буйства у больной были спровоцированы одним лекарством, следы которого еще остаются в крови у Аленушки.
Слава важно кивнул головой.
– А что я говорил! Антонина специально давала Аленушке эту дрянь, чтобы спровоцировать приступы буйства у больной и убедить всех окружающих, что Аленушка опасна для них.
– Но приступы начались еще до приезда Антонины.
– Подумаешь! При ее-то ловкости разве трудно найти врача, который станет давать Аленушке запретный препарат? Уверен, что, если расспросить врачей, которые наблюдали Аленушку, кто-нибудь из них признается в содеянном.
– Или сама Антонина сдаст своего сообщника.
