— Икона останется у меня, а ты сдай антиквару все, что есть в сумке. Сколько предложит, столько возьми, не торгуйся. Но намекни, что икону отвезешь в другое место.
— Сам с ним поговори. По-мужски.
— Все деньги, что получишь, потратишь на себя, — пообещал Максим.
— На себя? — Девушка заглянула в глаза Ручкину, не увидела фальши и обрадовалась: — Тогда я поторгуюсь. Ну, держись, антиквар.
Яна развернула к себе зеркало заднего вида, вооружилась косметичкой и несколько минут наводила лоск на свою мордашку. Слепив и разлепив ярко накрашенные губы, она закатила глаза и прильнула к Максиму:
— Ну, как я выгляжу?
— Неотразима, — проворчал Ручкин. — Не забудь сказать про икону.
Через полчаса Яна вернулась только с женской сумочкой. На ее губах блуждала счастливая улыбка.
— Все взял? — удивился Максим, когда девушка села в машину.
— Как миленький.
— Сколько отвалил?
— Тебе какое дело? Ты обещал, что деньги мои. Я согласна на такой подарок.
— Черт с тобой. Сказала про икону, что отдашь другому?
— Ну да.
— А он что?
— Посоветовал в следующий раз предварительно присылать фотографию. Тогда не будет разочарований. Сунул визитку.
— И не просил, чтобы ты сдала икону ему?
— Нет. У него полная каморка старой рухляди.
— Блин! — Ручкин хлопнул ладонями по рулю.
Нереализованная икона продолжала лежать на его коленях. Орлик уверял, что за нее заказчик отвалит полмиллиона долларов. Собственно, ради этой старой доски они и обчистили банковские ячейки. И что теперь? Сбыть икону за несколько купюр? Ну уж, нет. Богатый заказчик обещал полмиллиона, он их и отвалит.
Ручкин завел двигатель. Черная «ауди» покидала тихий центр, направляясь к шоссе, ведущему за город. Максим держал путь к тому человеку, кто обязан заплатить за рискованную операцию. Яна мурлыкала под нос песенку, звучавшую из радиоприемника. Ее длинные ногти в такт музыке ласково скребли по пачке долларов, лежавшей в сумочке. Этот дополнительный аккомпанемент наполнял сердце девушки радостными мечтами.
Когда под ее пальцы попала визитка антиквара, она сунула ее в потайной кармашек. Ничто не должно мешать приятным ощущениям.
37
Арсен Колокольцев ушел из ресторана первым. Спустя десять минут из-за стола поднялись Петелина и Лоськов. Покидая ресторан, Елена украдкой бросала взоры на редких посетителей и прохожих. Где-то рядом должны быть люди Молотова. Ее негласно охраняют. Или за ней приглядывают? Несомненно, полковник Молотов ведет какую-то свою сложную игру. И бог с ним! Фээсбэшники никогда не раскрывают все карты. Главное, он обещал позаботиться о Насте. Если дочери ничто не угрожает, можно спокойно заняться тем, что она умеет лучше всего — расследованием.
— Куда теперь? — поинтересовался Лоськов, распахивая перед Еленой дверцу автомобиля.
Любезный молодой человек, ничего не скажешь. От Валеева подобного не дождешься. Он считает такие жесты ненужной показной вежливостью. Типичная мужская логика: дверца — не пудовая гиря, ребенок откроет.
— В банк «Партнерство», — решила Петелина. — Вызови туда Бахлина.
— Семьдесят вторая ячейка?
— Ты догадливый.
Лоськов действительно мыслил здраво, чего нельзя было сказать о дерганом, не выспавшемся и небритом Бахлине. Ограбленный банкир встретил Петелину около спуска в банковское хранилище. По его виду любой бы догадался, что жизнь бизнесмена дала трещину.
— Кого-нибудь нашли? Что-нибудь узнали? — с надеждой спросил он.
Елена молча спустилась в комнату с сейфовыми ячейками, осмотрелась, нашла нужный номер.
— Что ты молчишь, Петелина? У меня дом сгорел!
— Ячейка 72 на уровне пола. Неудобная, — сделала вывод следователь и обратилась к Бахлину: — Нижние ячейки банк сдает в последнюю очередь?
— А если я тоже не захочу отвечать? — вспылил банкир.
— Денис, ты позвонишь Колоколу или сам справишься? — Петелина решила не церемониться с бывшим одноклассником.
Лоськов нахмурился, размял шею, как боксер перед боем, и шагнул к банкиру.
— Что вам надо? Говорите по-человечески, — запаниковал Бахлин.
— Надо вскрыть ячейку номер 72, — ответила Петелина. — Ее арендовали за пять дней до ограбления, но грабители ее почему-то не тронули. Хотя все другие, арендованные за предыдущие две недели, были вскрыты.
— Хорошо-хорошо, сейчас организую.
Бахлин вышел и вскоре вернулся с ключами. Он сел на колени и открыл 72-ю ячейку. Внутри оказался женский глянцевый журнал. Петелина перелистала красочный образец полиграфической продукции. Обычный журнал из разряда тех, которые пачками валяются на столиках ожидания в салонах красоты. Однообразные яркие фотографии, ни единой рукописной пометки.
— Что и требовалось доказать, — без эмоций констатировала следователь и повернулась к Бахлину: — Теперь я верю, что это не ты присвоил деньги Колокола.
— Я?! Ты о чем? — выпучил глаза Бахлин.
— Грабители должны были посмотреть, как устроено хранилище, и послали в банк женщину. Вероятно, она тайно снимала на видео. На кого оформлен договор аренды?
— Надо поднять документы, они наверху.
— Занеси в кабинет.
Поднявшись в директорский кабинет и перелистав принесенный договор, Петелина выяснила:
— Ячейку 72 арендовала женщина по имени Яна Слобода. Она гражданка Украины, паспорт выдан в Чернигове. Место проживания в Москве неизвестно. Запрос украинской полиции посылать, к сожалению, бесполезно. Да и времени у нас нет на бюрократические формальности. Остается обратиться к Головастику. Денис, дай телефон, я должна позвонить.
— Пока что твой хваленый Головастик нам ничем не помог, — раздраженно сказал Бахлин. — Ты топчешься на месте.
— Это ты сейчас топчешься, а я сижу за столом. Что касается эксперта, то он установил вид снотворного, подмешанного в чай охраннику, составил фотороботы. С твоих слов, кстати.
— Только фотороботы ничегошеньки не дали!
— Бахлин, не мешай расследованию.
— Ах, вот как! Я теперь лишний, мешаю. Ну, конечно, меня ограбили, у меня сгорел дом. Ты думаешь, я стал нищим? Да я и сейчас в сто раз богаче твоего Валеева.
— Денис, избавь меня от этого полоумного, — попросила следователь. — Бахлин, выпей успокоительного и приляг.
— Я сам знаю, что мне делать. — Банкир метался по кабинету, роясь в ящиках стола, хватая воду, заглядывая в холодильник. Он нашел какие-то таблетки, изучил их, выпил сразу две и вышел из кабинета.
