* * *
Мы прошли мимо слаженно работающих зомби, прошли вдоль единственной деревенской улочки, вдоль которой постепенно ветшали и рассыпались покинутые жителями деревянные домишки, поравнялись с избой, где притаилась знакомая аномалия.
– Тайничок у меня здесь имеется, – комментировал я, сворачивая к калитке. – Лучшая защита для тайника – это, конечно, близнецы. Но вдруг они решат перебраться в другие края? А аномалия, коли ее не трогать, может годами в одной точке пребывать, силу копить.
Я первым зашел в дом, миновал сени, открыл массивную дверь в горницу и протянул ладони вперед. Вера последовала моему примеру и удивилась:
– Ой, а от нее тепло идет, как от печки! И смотри – искорки взлетают!
– Когда холодно, возле нее можно погреться или одежду подсушить, – поделился я опытом. – Главное, близко к ней не подходить и никакие предметы в нее не бросать. Ну, ты видела, что с кабанами стало.
Я снял с плеча рюкзак, положил его вместе с автоматом на потемневшие от старости и близкого дыхания аномалии некрашеные доски пола. Теперь – пробраться вдоль стеночки к тайнику, не потревожив аномалию. Затаив дыхание, я, сопровождаемый обеспокоенным взглядом Веры, плотно прижался спиной к стене и бочком двинулся к цели. Медленно скользя вдоль шершавой, занозистой поверхности, я старался не думать об опасной близости очага аномальной энергии. Можно представлять, что ты в солярии. Я вполне осознавал, что одна ошибка – и мое тело превратится в пылающий столб. Я полностью сосредоточился, отдавшись на милость внутренним ощущениям. Шажок, еще шажок. Лицо стало гореть от жаркого воздуха. Ничего, потерпим. Еще шаг вдоль стеночки, вдоль дверного косяка, теперь аккуратно толкнуть задницей дверь – и отшатнуться назад, в проем, в маленькую кухоньку. Это единственный безопасный путь; если попытаться влезть на кухню с улицы через окно – тебя встретит столб направленного пламени, потому как тело аномалии покрывает часть фрамуги.
Здесь я несколько секунд неподвижно простоял с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Кожа на лице начала нестерпимо чесаться.
– Алгоритм! Эй, ты там как? – громким шепотом окликнула меня Вера.
– Тише, тише, не стоит беспокоить аномалию. Она и так едва сдерживается, – еле слышно прошелестел я в ответ.
Будто услышав, аномалия заинтересованно лизнула меня густым потоком горячего воздуха. Я испуганно замер. Черт! При близком контакте с такими вот порождениями Зоны меня частенько мучил вопрос: а не может ли быть такого, что все они или хотя бы некоторые обладают зачатками разума? Вот что сейчас от меня хотела «хозяйка» этого дома? Здоровалась со мной, как со старым добрым знакомым? Обнюхивала, словно домашний пес частого гостя? Или предупреждала, что следит за мной в оба?
Под подоконником на полу я разворошил кучу мусора, подцепил и подкрутил особым образом едва заметную плашку в полу, скрывающую под собой механизм. Наконец щелкнули освобожденные пружины, и я откинул в сторону крышку люка, открывая узкий лаз в подпол. Я спустился вниз и только тут с облегчением вздохнул.
Ступив на сухой дощатый пол, я внимательно огляделся – вроде, безопасно. Ни тебе блуждающей аномалии, коварно возникшей где-нибудь в темном углу, ни следов постороннего вторжения. Отлично!
На деревянных стеллажах, вместо банок с вареньем и разносолами, в полиэтиленовых мешках хранились матрасы, свернутые в скатку. Аномалия, прижившаяся наверху, исправно боролась с сыростью и не давала появиться плесени. По соседству громоздились консервные банки с тушенкой и кашами, армейские сухие пайки, аптечка и пластиковые бутылки с минералкой. Газированную воду я не очень любил, но как сохранить здесь самую обычную, колодезную, я придумать не смог.
А теперь самое главное. Не сказать, что оружия здесь было в избытке, но кое-что я нажил за годы хождения по Зоне. Для одного меня – точно много, но ведь много – не мало, верно? К тому же есть у меня пара знакомых – сталкеров, которые знают адресок и могут в случае необходимости воспользоваться схроном, переждать опасность и разжиться боеприпасами. Я, соответственно, знал, где на запретной территории расположены их собственные тайники, и точно так же мог бы заглянуть туда, если бы срочно понадобилось.
Здесь у меня имелась в наличии и «Сайга», и АКС-74У с приличным запасом патронов. Хранилась тут еще пара автоматов АК, причем на одном был установлен прицел, но этот ствол сейчас как раз и отсутствовал. Видно, здесь побывал кто-то из моих друзей. Только теперь я обратил внимание на листок бумаги на стеллаже. «Истратил почти весь боезапас, автомат осколком повредило. Взял ствол с оптикой, патроны и аптечку. При случае верну. Старина Фред».
Вернет, разумеется. На запретной территории очень трудно кому-либо верить, но уж если ты однажды подведешь, не выполнишь обещанного, то и последнего доверия лишишься. Ни Фреду, ни кому-либо еще из знакомых, которые в курсе схрона, нет смысла меня обманывать, потому что в следующий раз прижмет – а тут уже никакого тайника нет и вообще им вход сюда заказан.
Я забрал из ящичка три оставшиеся гранаты к подствольнику. Не густо, но хоть что-то. Теперь у меня возникла маленькая дилемма: нужно было взять для личного пользования артефакты – очень полезные вещи для выживания, но чаще всего с непременным набором вредных свойств. Артефакты, которые приносили сталкеру только пользу, практически в аномальной природе Зоны не существовали. Приходилось перекрывать их побочные эффекты другими артефактами, а иногда целым набором.
Я присел перед контейнерами, соображая, как мне наиболее правильно скомпоновать имеющиеся в моем распоряжении дары запретной территории. По краю кромки бронежилета я закрепил широкий пояс с кармашками, сшитый из брезента. После некоторых раздумий моя рука извлекла из контейнера пару круглых штуковин. За них можно было выручить приличные деньги, но целебные свойства стоили того, чтобы придержать их у себя. Ребра мои все еще болели, хотя казалось, что с момента нашей стычки с бандитами прошло уже несколько дней. Ну, теперь-то гематома быстро рассосется.
Положительные и отрицательные свойства артефактов я оценил не сразу. Понадобился год бродяжничества по матушке-Зоне, прежде чем я стал интересоваться сочетанием их свойств. Наставнику моему было достаточно того, что он знал: вот этот вид останавливает кровь, этот – за три дня может срастить перелом, а вон тот – настоящая панацея от геморроя. И самое первое время я был безумно рад каждому найденному артефакту, и меня интересовал лишь один вопрос: сколько денег мне отвалят за хабар. Потом, когда деньги уже потеряли первоочередное значение, я занялся исследованием совокупного воздействия артефактов. «Что, Алгоритм, опять алгоритмы составляешь?» – посмеивался наставник, глядя на привале, как я перекладываю артефакты, меняю их местами, подбираю оптимальные сочетания…
Обратный путь из подпола всегда проходил намного спокойнее. Наверное, подсознательно я понимал: один раз я этим путем уже прошел, причем всего полчаса назад, значит, и второй раз пройду. Я выбрался наверх, подвигал своими тайными запорами, навалил сверху кучу мусора и благополучно проскользнул мимо аномалии.
