— Из-за денег, из-за денег, — поддакнул Борис. — Я сам сначала не верил!
Я снова рассказала ту самую историю: помойное ведро, Танька, слетевшая тапочка, ночной поход, патруль…
Ну все, теперь можно ехать домой, только где…
— А-а-а-а! — завизжала я так, что сбежалось все отделение.
— Что ты орешь? — набросился на меня Николаич. Да, досталось ему от меня сегодня.
— Деньги!! Я оставила свой трофей в патрульной машине!
Не буду вас больше мучить, мешочек нам вернули (к счастью, его внешний вид никак не намекал на содержание, иначе плакали бы наши сбережения), но с идиотской ухмылкой и взяв обещание, что деньги мы больше в помойном ведре хранить не будем. Ага, попробуйте объяснить это маме!
Мы вышли на улицу. С удивлением обнаружила, что папа подвел меня к совершенно неизвестному и относительно новому «Лендкруизеру», да еще и пытается проникнуть в его внутренности.
— Папа, что ты делаешь?! Это же чужая машина!
— Я знаю, — невозмутимо ответил родитель и уселся за руль. Почему-то дверца была не заперта, а ключ торчал в замке зажигания.
— О боже! — прозрела я. — Хозяин, наверно, сейчас вернется! Не зря он ключи оставил!
— Конечно. Поэтому давай залезай быстрее!
Но я не могла участвовать в угоне, потому все еще стояла на улице. Хотя стрелки указывали на четыре утра и долго так стоять я бы не смогла. Срочно требовались постель плюс сон.
— Папа! То, что твою дочь забрали в полицию, а тебе не на чем ее привезти домой — не повод угонять чужую машину! — глотая слезы разочарования своим родителем, предприняла я очередную попытку его вразумить. — Сейчас вернется владелец!
— Уже вернулся, — раздалось за спиной.
Я обернулась, и все встало на свои места.
— Ну ты, доча, даешь! Наш «Жигуленок» ведь сломался. Ну я и позвонил Вовке! Это первое, что пришло мне в голову. — Думаю, не стоит уточнять, что за Вовка стоял сейчас передо мной. Впрочем, для кого Вовка, а для кого и Владимир Павлович. — Он разрешил мне обратный путь посидеть за рулем. И как это ты могла нафантазировать такое? Угон! А все знаешь почему?
— Знаю, — понуро склонив голову, обреченно ответила я. — Потому что я дура.
— Ну вот и правильно, молодец. Садись, наконец, в машину.
— Овца! Овца! Овца-а-а!! Овца!! — иногда мама поражает разнообразием своего лексикона, в особенности ругательного. — Зачем ты ушла ночью из дома?
— Вот! — вместо ответа я протянула ей излюбленный салатовый сейф. Будучи фаворитом, он вернул маме прекрасное расположение духа, она чмокнула меня в щеку и, назвав своей умницей, разрешила не ходить в школу. А я и не собиралась: за час сорок пять минут не выспишься.
Владимиру Павловичу предлагали чаю, но он тактично отказался и, поглядев на меня как будто бы с тоской, отправился восвояси, а я пошла принимать душ, после чего благополучно транспортировалась до долгожданной постели и заснула без задних ног.
Продрыхла я до часу дня. Когда пришла Танька, я взяла у нее конспекты и принялась старательно переписывать, а она тем временем рассказывала про однокомнатную квартиру, которую они только что смотрели и в которую, возможно, скоро въедут. Я же не забывала при этом поглядывать на часы и обдумывать гардероб, ведь совсем скоро я предстану перед Ним.
…К кафе под названием «Гвоздика» мы подъехали в пять минут седьмого.
— Сядешь за третий слева столик, — инструктировал меня в машине Хрякин, одетый в неброский дорогой свитер бежевого цвета, который шел ему необычайно, заставляя черные волосы сиять. — Подойдет молодая женщина в сиреневом платье, блондинка. Отдашь ей эту папку. — Он протянул мне красную папку, похожую на те, в каких вручают грамоты. — Вопросы есть?
Да. Ты меня любишь?
— Есть. Почему ты сам не можешь ее отдать?
— Видишь ли, это кафе — любимое местообитание сотрудников моего банка. Неохота им глаза мозолить.
— Почему же ты не назначил ей встречу в другом месте? — сегодня я была очень подозрительной. Причина этого, скорее всего, крылась в том, что мне пришлось два часа расшифровывать Танькин дурацкий почерк, что и превратило меня в ворчунью.
— Юль, ну она же делает нам одолжение! — пристыдил он меня, словно шкодливого кота, засунувшего нос в банку варенья и не увидевшего в этом ничего зазорного. — Ей удобнее было встретиться здесь, а я не стал наглеть и гнуть свою линию.
— Ясно. А что мне нужно говорить?
— Ничего. Просто молча отдашь папку.
Я раскрыла рот, чтобы выплеснуть наружу еще кучу-малу вопросов, скопившихся в моей голове, но кавалер понял меня по-своему и поцеловал. Вопросы как ветром сдуло.
— Ну тогда я пошла? — Открыла дверь, собираясь выбраться наружу, чтобы для начала глотнуть свежего воздуха после такого умопомрачительного поцелуя, а после выполнить поручение, но Николай меня остановил.
— Подожди. Я буду ждать тебя у магазина.
— Зачем? — искренне удивилась я.
— Все по той же причине, — вздохнул он. — В целях конспирации.
— А магазин-то который?
— Тот, что через дорогу. — Потом внезапно добавил: — Солнышко, что бы я без тебя делал! Ну все, действуй!
Я хмыкнула, приставила подобно солдату ладонь к воображаемому козырьку:
— Слушаюсь! — и выбралась из «БМВ».
Кафе самообслуживания представляло собой небольшое, скромное помещение метров тридцати с двумя рядами столиков и прилавком, где восседала крупная бабища зачем-то в белом колпаке, а также ряд очаровательных круглых зеленых столиков с зонтами на улице с парадной стороны. Вот за одним из этих зеленых столиков и должна была состояться наша встреча. Мой опыт посещений кафе сводился к минимуму, но даже я знала: сидеть вот так безо всего неприлично, а может, даже нельзя, необходимо что-нибудь заказать. Двух сотен рублей, оставшихся в моем кошельке, почти впритык хватило на стакан сока и булку с маком. Родители сами не дают мне денег, а я, разумеется, забыла попросить.
Вдруг мне пришла в голову мысль, что детективщица могла прийти раньше (все же договаривались на шесть) и успела уже, не дождавшись, уйти.
— Простите, — обратилась я к бабе в колпаке. Для этого пришлось повторно занимать очередь. — Вы случайно не видели здесь женщину в сиреневом?
— Много здесь народу шляется, — не очень вежливо пробасила она в ответ. — Что ж я всех запоминать должна?
— Извините, — только и оставалось пискнуть мне, после чего, выйдя из помещения, я заняла выжидательную позицию за третьим столиком.
С целью избавления от скуки принялась вливать в себя сок, но где-то на дне стаканчика поняла, что зря: захотелось в уборную. Промучившись десять минут, решилась-таки на отчаянный шаг. Вернулась в одноэтажное здание и, подойдя снова к любительнице белых колпаков, шепнула ей:
