— Простите, где здесь дамская комната?
Баба зависла на мгновение, видимо, пытаясь определить, что кроется под эвфемизмом «дамская комната», ибо не была настолько воспитанной и утонченной, как я, затем выдала весьма грубое неопределенное «там» со взмахом руки, которая тоже не указывала ни на что конкретное. В итоге я решила искать спасение сама и, прогулявшись чуть вдоль стены, толкнула внезапно обнаружившуюся дверь с надписью: «Не входи, а то убьет». Мне открылся коридорчик подсобного помещения, в конце которого красовалась крупная надпись «Туалет для своих» на двери.
Прихваченная с собой красная папка ужасно мешала, все время так и норовя выскочить и, когда я уже собиралась временно определить ее на пол, взяла и упала сама. От удара о выложенный кафелем пол она приоткрылась, и оттуда вылетели зеленые бумажки, по вкусу и запаху напоминавшие… настоящие американские доллары.
Сначала я тупо уставилась на баксы, потом, справив свои дела, решительно открыла папку и, аккуратненько собрав выпавшие деньги, сунула их обратно. Помимо долларов, в ней еще находились какие-то листы с едва читаемым текстом (видимо, картридж принтера нуждался в замене). Подумав над тем, что обязательно спрошу у Кольки, зачем платить детективу, если она его друг, я направилась к выходу из подсобки.
Симпатичная блондинка с нагловатым выражением лица лет двадцати пяти от роду и, как и было обещано, в платье сиреневого цвета уже сидела за третьим слева столиком, с аппетитом поглощая мою оставленную без присмотра булку и запивая ее моим же недопитым соком. Сама, конечно, виновата: не стоит оставлять свои вещи на улице, но не пойдешь же в туалет с булкой и пластиковым стаканом! Одна папка чего стоила! Впрочем, с ее стороны так поступать — ну очень некрасиво! И даже как-то неадекватно. Вы бы стали употреблять вовнутрь неизвестно кем оставленный напиток и булку, пусть и с маком (не знаю, как другие, а я просто помешана на продуктах, напичканных этим наркотиком)? Вот и я о том же. Однако она могла посчитать, что это Колькино, а я ведь не знаю, какие у них отношения. Возможно, что Колино — то и ее тоже?
Я сморщилась от этой мысли и, постояв еще секунд десять в нерешительности, посчитала за благо не заговаривать об этом инциденте — ни с ней, ни с Колей. Я буду выше этого.
Подойдя к даме, я нашла в себе силы приветливо улыбнуться и обратилась к ней настолько любезно, настолько могла:
— Здравствуйте. Николай Хрякин просил меня передать вам одну вещь. — Блондинка сняла солнцезащитные очки и без видимого интереса взглянула на меня своими почти прозрачными глазами. Похоже на то, что она натуральная блондинка, только у них бывают такие светло-светло-голубые, почти бесцветные, глаза. Я протянула ей папку. — Вот это.
Цепкими пальцами она ловко выхватила у меня из рук «одну вещь», заглянула внутрь — я в это время садилась за стол, — кивнула сама себе, поднялась и… ушла. В недоумении я вытаращилась на удалявшуюся фигуру девушки, не в силах что-либо понять. Дело в том, что я ожидала чего угодно: от разговоров на профессиональную тему и призыва к сотрудничеству до вероятного удивленно-восклицательного вопроса: «Какой еще Хрякин?!» Вероятного, естественно, в том случае, если женщина эта — чужая, ну в смысле не та, что мне нужна. Но так просто взять, встать да и уйти? А вдруг это действительно другая баба и, вместо того чтобы поинтересоваться, чего от нее хотят, она решила сперва заглянуть в то, что ей дают. А там… Боже мой!
От неприятных мыслей у меня засосало под ложечкой. Если это никакой не детектив, а просто алчная девица, увидавшая деньги и впоследствии удалившаяся, то сейчас придет Колькин специалист, а мне нечего ей предъявить! Господи, только не это! Ну, что называется, попала!
Я выбежала с территории кафе и понеслась к тому дому, за углом которого скрылась неизвестная в сиреневом. Обежала дом со всех сторон, но ее и след простыл. Зато во время моей, казалось бы, безрезультатной пробежки позволил обнаружить себя магазин, над которым громадными буквами значилось: «Продукты». По этим самым буквам я его и заприметила и скрепя сердце направилась ко входу.
Постояв перед ним минут десять, стала ходить взад-вперед, но и это мне быстро надоело, засим я начала наворачивать неторопливые круги вокруг дома. А Николая все не было. Затем, вдоволь находившись и выбившись от этого (а может быть не от хождения, а по причине нервотрепки) из сил, я просто села на одну из ступенек перед входом в магазин и приготовилась к продолжению долгого и томительного ожидания.
Продолжение далось мне нелегко, я даже прислонилась головой к стене и прикрыла глаза, что позволило на некоторое время отвлечься от реальности.
Впоследствии реальность все же напомнила о себе с помощью неосторожного мальчика, который, оступившись, свалился мне на колени и шмякнул длиннющим багетом по макушке. Багет сломался, мальчик заплакал и побежал домой, обозвав меня букой, а сама «бука» наконец пришла в себя и вспомнила свое местонахождение и его причину, продолжив тем самым ждать мужчину своей мечты.
Я боялась смотреть на часы, но, взяв себя в руки и пересилив этот страх, испугалась еще пуще, ибо стрелки показывали половину девятого. Откуда столько натикало? Где Коля? Окончательно придя в себя, начала размышлять.
Что с ним случилось, ведь он говорил, что будет ждать возле магазина? Означает ли это, что, нацелив меня на кафе, он должен был сразу же подъехать к магазину? Или, может, ему нужно было куда-то отъехать, но Колька полагал, что успеет прибыть сюда раньше меня? Из обоих вариантов следует, что либо с ним что-то случилось (об этом меньше всего хотелось думать, но в ситуациях, подобных этой, дурные мысли первым делом лезут в голову), либо он меня не дождался, что, вообще-то, маловероятно, ведь пришла я сюда примерно без двадцати семь. Даже если дела заняли больше времени, чем он планировал, и у него не было возможности меня предупредить (телефон я оставила дома заряжаться), все равно к этому часу он бы уже освободился…
Еще немного пораскинув мозгами и взглянув на вещи реально, придумала более объективный третий вариант: ни у какого магазина он меня не ждал и даже не собирался, иными словами, как это ни прискорбно, Хрякин (сволочь!) меня бросил. Высадил у кафе, и, поняв, что деньги с бумагами во что бы то ни стало, принимая в учет мою природную ответственность, дойдут до адресата, смылся домой. Насовсем. А я вот, дура эдакая, сижу здесь на пыльной ступеньке, пинаемая проходящими мимо покупателями и получающая время от времени батонами по балде, гадаю про всяческие там варианты, могущие случиться с разнесчастным Коленькой, и не знаю, как добираться до дома. Лишь приблизительно.
Мне так четко представился Хрякин в домашней одежде — наверно, это теплый махровый халат обязательно темно-зеленого цвета, под глаза, — вальяжно раскинувшийся на диване перед плазмой с пакетом попкорна в руке, что безумно захотелось плакать.
Что теперь делать? Местность вроде как знакомая и всего в восьми минутах езды от моего жилища, но дома все такие одинаковые… Семья и друзья вечно глумятся надо мной по причине моего абсолютного незнания собственного города, где я родилась и откуда ни разу в жизни не выезжала.
