— Почему же не вызвал полицию?
— Говорю же, у меня было какое-то помутнение. Я не соображал, что делал. Представь, какого это: я разговаривал с человеком и через каких-то несчастных три часа вот этими самыми руками прикасался к его трупу. — Хрякин поднес к лицу ладони и принялся разглядывать их, точно какой-нибудь диковинный экспонат в музее, который видишь впервые.
— Ну и что? Вот я, к примеру, тоже его щупала, однако это не помешало мне вызвать полицию, — не упустила я возможности лишний раз предстать перед предметом своего обожания в лучшем свете.
На это приглянувшийся моему ранее не любившему сердцу мужчина ответил:
— А вот что. Посмотрю я на тебя, когда найдешь труп своей ненаглядной подруги в какой-нибудь канаве с топором в котелке.
— Что-о? — разозлилась я. — Типун тебе на язык, придурок!
— Сама такая, — обиделся он.
Тут уж нервы мои не выдержали. В сердцах воскликнув:
— Пошел бы ты на фиг! — я вскочила снова, лодка опять перевернулась, и мы во второй раз оказались поглощенными водой.
В целом май был жарким, но озеро, разумеется, не прогрелось настолько, чтобы даже моржеобразным туристам было приятно там купаться, поэтому двойное бултыхание могло оказаться роковым, в смысле привести к воспалению легких. Залезая в наш транспорт в насквозь промокших бриджах и футболке, я отчетливо это понимала и дала себе зарок впредь держать свои ошалевшие нервы в узде. А вот на Хрякина двойное купание никакого маломальского впечатлении не произвело. Он так глубоко ушел в свои мысли и переживания, что и при падении в воду, и при влезании в лодку не проронил ни междометия. Однако мои «ай», «ух», «е-мое» и «да что ж такое творится на этом дурацком свете» звонко разлетались по всей округе, привлекая внимание мирно отдыхавшего поблизости народа.
Помолчав с минуту для установления в окрестностях должного порядка и удостоверившись в пропаже интереса нации к нашим персонам, мы возобновили дискуссию.
— Уже приехав домой, — говорил Николай, — я заметил пропажу.
— Какую? — оживилась я.
— Портмоне. Я выронил его, когда осматривал… ну, труп. Сашин. — Он немного помолчал. Я тоже не раскрыла рта, хотя все же не терпелось узнать, что же было дальше. — А на следующий день поздно вечером раздался звонок. Неизвестная женщина заявила, будто имеет веское доказательство моей причастности к убийству Сани.
— А как она узнала телефон?
— Там визитная карточка была.
— Ладно. Но почему же ты не вернулся за ним? Говоришь ведь, что заметил пропажу раньше.
— Я вернулся!
— И что же?
— И встретил тебя.
— То-то я удивилась, что автомобиль так медленно едет.
— Да, было темно, а мне нужно было найти то место, где… То самое место. Вдруг вижу: какая-то девчонка на дорогу вышла, ну совершенно некстати. Сначала я понадеялся, что за тобой должны приехать. Тогда ясно: жду, когда уедешь, до тех пор не высовываюсь. Но ты так шла, будто гулять надумала. Я стал размышлять: во-первых, глупо стоять и ждать, когда отойдешь на приличное расстояние, ведь этим я могу привлечь твое внимание и запомниться; во-вторых, раз ты гуляешь в одну сторону, что тебе мешает развернуться и пойти гулять обратно, где я уже буду рыться в ближайших кустах, а это, согласись, уже лидер списка подозрительных типов. Тогда я придумал подвезти тебя, а потом вернуться, ведь если я найду бумажник — меня никто ни в чем не заподозрит. Но ты отказалась. Короче, сел я в «БМВ» и покатил домой, лелея в душе надежду, что посеял кошелек в каком-то другом месте.
— Хорошо. А что она еще сказала? — спросила я и смачно чихнула.
— Обрадовала, что у меня есть целых три дня для того, чтобы снять со счета пять тыщ «зеленых» и обменять на портмоне, — ответил он и заботливо поинтересовался: — Тебе не холодно? А то можем…
— Нет-нет! — перебила я, закачав головой. — Все нормально. — И чихнула опять. По всей видимости, купание добралось-таки до моего здоровья. — Не понимаю, неужели какой-то там бумажник представляет собой аж килограммовую улику против тебя? Может, она купила портмоне в ближайшем киоске и засунула туда заблаговременно приобретенную от тебя визитку?
Николай… засмеялся.
— Эх, Юля, Юля… — качал он головой из стороны в сторону, показывая этим пределы моей глупости. — Вероятно, ты и покупаешь себе кошельки в киоске или на рынке, а мое портмоне сшито на заказ в Италии, на нем выгравировано мое полное имя. Подарок от Санька. Каждая собака в банке могла подтвердить следователю, что это именно мое портмоне.
Я тогда была наивной дурочкой, верящей в справедливость, потому выдала:
— Ты мог бы сам пойти к следователю и рассказать ему все, как было! Сперва тебе, возможно, и не поверили бы, но потом они во всем бы разобрались!
— Угу, когда б я сгнил уже в тюрьме, — отнюдь не оптимистично хмыкнул Николай. — Да и не стали бы разбираться! Кому нужно?
— Ну не знаю… — Несмотря ни на что, мне было почему-то его отчаянно жаль, пусть он и притворщик. Да, Катька снова оказалась права, называя его хитрецом, но ведь это был мой хитрец, к тому же я не знала, как сама бы поступила на его месте. — И ты решил отдать деньги.
— Да, конечно. Ты отдала ей папку с долларами, для отвода глаз я туда положил пару ненужных документов, но в почтовом ящике портмоне не обнаружилось, хотя договаривались мы об обратном. Вечером опять звонок. Ей оказалось мало, и я должен был собрать уже десять штук баксов. Сроку дала два дня.
— Знаешь, так, наверно, говорить нельзя, и все же хорошо, что она мертва. Иначе тебе пришлось бы платить всю оставшуюся жизнь.
— Э, нет! Платить я больше не собирался! За рассеянность статьи нет, а вот за шантаж — очень даже! Придумал бы что-нибудь насчет записи телефонных звонков и снимков, на которых она получает деньги. За это она должна назвать мне настоящего убийцу. Она ведь была поблизости, когда я обронил кошелек. Я уверен, она знала побольше нашего. Потому ее и грохнули.
— Но а какой ей смысл шантажировать тебя, а не настоящего убийцу?
— А кто тебе сказал, что она шантажировала одного меня? Запросто могла тянуть бабки из обоих.
Тут меня осенило:
— Тогда ее убил тот…
— …Кто убил Санька, — закончили мы хором (только я произнесла «Крюкова» вместо «Санька», мне так привычнее).
Мы еще немного помолчали, каждый о своем. Я с интересом изучала водную гладь, когда Коля опять заговорил.
— Эх, вот бы получить кошелек обратно! Так как ее тело найдено на земле, я не думаю, что полицейские хорошо обыскали ее жилище. Они решили, что это обыкновенная бытовуха. Мне нужно вернуть портмоне, пока кто-нибудь не догадался, что это нечто большее и не стал копать.
— А с тобой разве еще не связывались? Ты же был в списке ее последних контактов.
