— Не трогай Катю!
— Ага, и именно это принято называть двойными стандартами…
— Слушай, я догадалась! Браслет! Вот зачем она была у Колесниковой! Ведь он предназначался ей, а не шантажистке, а та, видимо, просто сперла его, увела из-под носа! Ангелина требовала вернуть браслет, но Елена не желала расставаться с награбленным, и тогда терпение Юрочкиной иссякло, она схватилась, положим, за утюг и…
— Ха-ха-ха! — загоготал возлюбленный. — Ну и сочинительница, пиши детективы!
— Она же и твоего друга убила! Узнала, что они встречаются, и убила обоих!
— Ага, конечно!
— Прекрати смеяться! — обиделась я и неловко взмахнула рукой, попав по бутылке, в результате чего она сызнова опрокинулась и излила порцию алкогольного содержимого опять-таки на Колины джинсы. — Ой!
Я схватилась за салфетки, чтобы вторично вытереть любимому портки, но он обозвал меня безрукой и ударил диванной подушкой. Ну что ж, этот вид оружия был мне знаком, и мы приступили к подушечному поединку. Через некоторое время, выбившись из сил и приглаживая разлохмаченные от попаданий по голове волосы, отправились ужинать.
Уже на кухне, поглощая кусок на удивление вкусной покупной пиццы с анчоусами, я спросила:
— Коль, ты случаем не знаешь, что было в завещании твоего друга? — и тут же подумала, что Катька осталась бы довольна: это все-таки была ее версия, что все дело в завещании. Только план был дурацкий — обыск. Я пошла другим путем.
— Знаю. А что?
— А в нем было что-то интересное?
— Ничего там интересного, — нахмурился Николай. — И хватит размышлять об убийствах. Пришла пора подумать о чем-нибудь приятном.
Он подхватил меня на руки, и я успела подумать, что на этот раз дурное предчувствие совсем себя не оправдало. Ну и отлично!
Проснулась я от шума. Оказалось, что уже утро и Колька куда-то собирается. «Как слон в посудной лавке», — незло подумала я и хихикнула.
— Ты чего не спишь?
— Решила, что началось землетрясение, — подколола его я.
— А, это я случайно стул уронил. — Он был в костюме и брюках. Стоя возле зеркала, завязывал галстук.
— Ты далеко?
— По делу. Буду через пару часов. Спи.
Я серьезно задумалась о нашей дельнейшей семейной жизни. Он будет будить меня громыханием стульев, а я… то есть нет, я буду вставать раньше и, пока он умывается, готовить ему завтрак. Да, вот так. И не только завтрак.
— А что ты любишь кушать?
— Смотря что ты имеешь в виду. — Так как завтрак был позади, я спросила про основные блюда. — Картошку. Пюре, — хорошенько подумав, ответил он. — С рыбой. Так мама готовила. — В эту секунду на улице посигналили. Николай накинул пиджак, подошел к постели и чмокнул меня в щеку. — Все, за мной приехали, скоро вернусь.
Понежившись немного в постели, я решительно поднялась с намерением приготовить любимому картофельное пюре, помня о прописной истине, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Правда, сначала приняла душ и почистила зубы. Одевшись, спустилась на первый этаж и, пройдя на кухню, принялась лазить по полкам в поисках того, что поможет мне приготовить это блюдо. Рыбное филе обнаружилось в морозилке, и я, бросив его в раковину размораживаться, приступила к поиску следующих ингредиентов. Соль, молоко, масло тоже с легкостью нашлись, как и необходимая посуда. Все, что мне оставалось, это базовый ингредиент — картофель, который почему-то решил поиграть с гостьей в прятки.
Я прошлась еще раз по всем полкам, заглянула под стол и за все распахивающиеся дверцы. И даже влезла повторно в холодильник. Картошки нигде не было! Может, Коля ее просто не купил? В квартире есть, а здесь, на даче, нет. Бывает и такое…
На всякий случай я пошла брать штурмом все комнаты двухэтажного особняка. Да Хрякин ни в жизнь меня в жены не возьмет, ежели я не смогу ему приготовить всего-то навсего пюре! В итоге я шарила по шкафам и столам каждого помещения по очереди, пока вдруг в кабинете второго этажа с какой-то полки не свалила альбом с фотографиями. Вот действительно безрукая! Хотя тот, что лежал под ним, оказался мне знаком — именно в нем были австрийские фотографии, которые вчера в гостиную приносил Коля. Многие уже смотрят фото исключительно на компьютерах, но Хрякин был старой закалки, и альбомов насчиталось аж шесть. Очевидно, возвращая альбом на полку, Коля немного сдвинул тот, что был сверху, вот почему от одного неловкого движения он сейчас свалился.
От удара о пол оттуда вылетел снимок — то ли не был вставлен в ячейку, то ли был плохо закреплен. Я подняла его, уже хотела сунуть внутрь, как тут словно молния поразила мой мозг. На фотокарточке было три человека — Николай, Наталья и Крюков в центре. Не знаю, почему я бросила взгляд на Наташино облачение — это что-то на уровне женской природы. Любой мужчина, посмотрев на лица, сунул бы фотокарточку обратно в альбом. А я, к несчастью, обратила на это внимание: была осень, так как фоном служили деревья, окутанные желто-багряной листвой, на молодой женщине бежевое пальто, а вокруг шеи… шифоновый шарфик фиолетово-малиново-оранжевой раскраски. Тот самый, что нашелся мной в квартире Колесниковой с пятнами крови. Что это значит?
Заинтригованная, я отправилась вниз, на первый этаж, все еще держа снимок в руках. Внезапно меня посетило воспоминание: мы сидим на кухне в квартире Крюковых, Наташа говорит, что на днях потеряла любимый шарфик, а Катька хвалит ее магазин за яркие аксессуары. Так где она могла потерять этот шарф? Да еще и так, чтобы на нем появились пятна крови?
Думая подобным образом, я передвигалась по дому, продолжая исследовать его на предмет клубней картофеля. Покопалась в прихожей в недрах обувной тумбочки. Естественно, ничего не нашла.
Пока руки искали, голова продолжала работать. А вдруг Крюкова… убила Крюкова? Единственным наследником громадной суммы денег, оставленной Александру от покойной тетушки его отца, является вдова. Итак, Наталья, воспитанная в детдоме, знавшая не понаслышке, что такое голод и нищета, удачно выходит замуж. Но вот она узнает, что ненаглядный муж изменяет. А вдруг он решит развестись? Тем более что детей у них нет и никогда не будет. Куда податься сироте Наташе? Снова голодать?
Так вот, зная, что он ей изменяет, она едет в Березовку, чтобы застать мужа с любовницей. Возможно, она хотела просто убедиться или расцарапать лицо, но… Стоп. У нее был при себе нож! И, скорее всего, на руках были надеты перчатки, иначе бы ее уже задержали. Значит, это преднамеренное убийство. И об алиби она должна была позаботиться, иначе бы Акунинский уже определил, кто убийца. Следовательно, подготовилась. И вот муж выходит к ней из дома поговорить, она уводит его в сторону, он на секунду поворачивается спиной, и — бац! — она всаживает ему в спину нож. Есть в этом что-то метафорическое, мол, ты вонзил мне нож в спину, нарушая священные узы брака, ну вот тебе и ответ. И единственное, что помешало нам с Катей додуматься до этого сразу — это симпатия к ней. Мы были субъективны.
