– Я знаю многое, Ксюш, – начал он издалека, ещё сам до конца не зная, признается ли в степени этого «многого». В одном был уверен: пугать ее он не собирался, наоборот, необходимо было развеять все сомнения столь мнительного человека как она. И затягивать разговор не имело смысла. – Мне по роду деятельности положено про всех все знать, – пошутил даже с беззлобной усмешкой: – Работа у меня такая.
Настороженность в глазах девушки никуда не исчезла, да Воронов и не надеялся, что ему так быстро удастся достучаться до нее, вернуть хотя бы капельку того доверия, которое она испытывала к нему в самом начале их знакомства.
– И по своей работе, Ксюш, мне часто приходится поступать так, что со стороны это может казаться жестоким, бессердечным. Несправедливым, – он тщательно подбирал слова, подумывал то, что скажет дальше. Больше положенного знать ей не нужно, а скажешь меньше – она может и не поверить, не проникнуться. Желаемого результата не будет. – В принципе, как и Владу. Ему даже чаще, я все-таки в кабинете сижу, а он «на передовой», – после краткой заминки исправился: – Был… На передовой. Но… все, что делал Влад, всегда было направлено на благо. По крайней мере, в отношении тебя.
В наступившей тишине отчётливо было слышно учащенное дыхание Ксении. Казалось, стоит напрячь слух и можно будет уловить ее лихорадочное сердцебиение.
– Ксюш, я видел и слышал, как, – Саша специально выделил это слово, – он говорил о тебе, и могу с полной уверенностью утверждать, что Влад никогда и ни за что не причинит тебе вреда. А Дениске тем более, – его взгляд, переведенный на малыша, потеплел. Суровые черты лица разгладились. На губах заиграла улыбка. – Что именно он тебе сказал?
Этот вопрос за сегодняшний день звучал уже бессчётное количество раз. И что-то подсказывало Ксении, что пока она на него не ответит, он будет задаваться ещё и ещё.
– Что Дениса заберёт, когда выйдет, – нервно сглотнув, она повторила пугающие ее слова Демидова.
– Прямо так и сказал?
Девушка кивнула.
– А с чего ты решила, что он тебя убить хочет?
Ксения покраснела. Из уст Саши это действительно звучало нелепо. Юля, наверное, подумала, что она сумасшедшая, поэтому и рассказала все мужу.
– Ты на Юлю не обижайся, – Воронов прямо прочёл ее мысли. – Она за тебя переживает. По этой причине не стала ничего от меня скрывать, хотя ты, скорее всего, просила ее ничего мне не говорить, да?
Глаза мужчины просто гипнотизировали ее, проникали в самое сердце. Как в раскрытой книге читали в душе. Что перед Владом, что перед Сашей она чувствовала себя беззащитной, обнаженной под их призывающими насквозь глазами-сканерами.
– Почему про убийство сразу подумала? – терпеливо повторил вопрос Саша.
– Потому что я Дениса не отдам, – твердо ответила Ксения, но потом ее голос чуть дрогнул: – А он хочет его отнять у меня.
– Ксюш, ты уверена? – переспросил опер, скептически глядя на нее. – Влад не может такого сказать. Это на него не похоже. Абсолютно.
– Конечно, я уверена, – с возмущением выпалила она на одном дыхании. – Я пока ещё хорошо слышу.
Воронов сделал вид, что не заметил дерзости ни в словах, ни в голосе девушки. Зато от его внимательных глаз не укрылось, как она ещё крепче прижала к себе сынишку, поцеловала его в вихрастую макушку.
– Ну, хорошо, – согласился он. – Допустим, – тут он сделал паузу, – только допустим, что Влад хочет забрать Дениса к себе. Отнять, как ты говоришь. Но с чего ты взяла, что он хочет тебя убить?
Сколько ни пытался Саша понять логику Ксении, у него это не получалось. Откуда такие выводы? Добиваться того, чтобы при разводе родителей ребенок остался с отцом – это одно, но убийство – это ведь совершенно другое. Как небо и земля.
– Потому что он может, – тихо, но твердо пробормотала Ксюша. И, чуть склонив голову, глядя на мужчину исподлобья, добавила: – Как и ты, – а в глазах у нее засверкала слезинками глубоко запрятанная боль.
– Вот оно что, – Воронову сразу же стало понятно многое. И в первую очередь, причина ее неистребимого страха перед ним, Сашей. Став невольной свидетельницей его несдержанности там, на пустыре, она решила, что он жестокий убийца, для которого отнять жизнь у человека – проще простого. А скатавшись с ними в ночи до лесополосы и наблюдая за их слаженными с Владом действиями, она уравняла в своих глазах их обоих. Да, он согласен, что с таким знанием жить непросто, но ведь должна же она понимать, что они ее защищали!
– Интересно, – Воронов не мог удержаться от лёгкого смешка, – в кино обычно девушки влюбляются в своих спасителей, а ты… – он вдруг резко стал серьёзен. – Ксюш, ты помнишь, что было в заброшенном доме, до того как там появился Влад? Нет, даже ещё раньше… Когда ты со школы вышла?
Девушка заметно напряглась, хотя, казалось бы, куда уж больше. Несколько раз отводила заметавшийся взгляд от Саши, но его требовательные и вопрошающие глаза притягивали ее снова и снова.
Конечно же, она все помнит… Сто раз потом рассказывала следователю. Правда, все быстро, скупо, чтобы поскорее отвязаться и забыть весь кошмар. Как будто про другую девочку рассказывала.
– Расскажи мне ещё раз, – приказал Воронов, и Ксения поняла, что не сможет ослушаться. Теперь перед ней сидел не Саша – друг Влада, а жёсткий опер, начальник полиции. И отделаться малозначительными фразами не получится. – Страшно было? Больно, наверное, когда этот пацан тебя потащил в тот загаженный дом? Через засранный подъезд… Через кучи мусора… – его голос, как беспристрастный диктор, озвучивал картинку, оживающую у нее в голове. – Противно, когда лапать стал? – и уже в его потемневших глазах она видела себя и Ковылева. – Ты же понимала, что будет потом?
Зачем? Зачем он это говорит? Зачем его губы роняют такие слова, от которых просыпаются те самые эмоции и ощущения, что она испытала тогда. Воронов как будто рядом стоял!
Расширившимися в панике глазами Ксения смотрела на Воронова, а колени уже давно саднило от камней, больно разодравших кожу, когда она упала. Руки заломило от напрасных усилий вырваться из цепкой хватки одноклассника. В животе все скрутилось тугим узлом от страха. К горлу поступила тошнота, как и в тот момент, когда под зловещий и угрожающий шепот Ковылев полез ей руками под юбку. На глазах выступили слезы, как будто вновь ее школьная блузка затрещала, разрываясь, на груди.
– Как ты думаешь, что бы случилось потом, а? Когда к первому присоединился бы второй? Тот, кто снимал все на видео, а потом этим видео шантажировал вас?
Ксения молчала. Закусив губу, всеми силами пыталась не потерять самообладания и не зареветь в голос.
– Думаешь, получив столь пикантную запись, они бы отпустили тебя как ни в чем не бывало? И ты бы отделалась только парой синяков да разорванной одеждой? И на следующий день уже забыла бы об этом?
Картина перед глазами Ксении возникла донельзя реалистичной. Даже запахи появились. Затхлый, зловонный смрад территории, давно обжитой бомжами и используемой ими в качестве туалета, и удушающий, бьющий в нос дух потного, разгоряченного борьбой чужого тела.
