Напротив стоял Влад. Смотрел на нее, не мигая, с бесстрастным выражением лица, даже не думая садиться. Его глаза, словно крючки, зацепились за ее взгляд, так что она при всем желании не смогла бы прервать этот зрительный контакт. А он все смотрел и смотрел, и его взгляд проникал все глубже в душу, вытесняя оттуда кислород. Как будто рукой вскрыл грудную клетку и без жалости сдавил сердце, по каплям выжимая жизнь.
Ксения подумала, что уже все, сейчас она просто свалится замертво и умрет прямо на грязном полу, но тут Влад перевел взгляд ниже, и его лицо дрогнуло. Холодная твердость в глазах пошла трещинами, сквозь которые засочилось тепло. Суровая маска отстраненности начала молниеносно таять. В уголках глаз Демидова собрались лучики морщинок, краешки губ потянулись вверх. Он опустился на табурет, и девушка смогла наконец разглядеть его лучше.
Влад совершенно не изменился с момента их последней встречи. Разве что теперь она отметила про себя его одежду – форменную черную робу с белой нашивкой на правой стороне груди: «Демидов В.Д. 5 отряд». Удивительно, но она не помнила, был ли Влад в ней в прошлый раз.
В остальном же он был все тем же – широкоплечий, с крепкой шеей, не худой и не толстый. Гладко выбрит, можно даже сказать, свеж. Взгляд пронзительный, тяжелый, как в первое время их знакомства. Во всем облике – ничего, отдаленно напоминающего того Влада, который впоследствии сулил ей защиту, изредка согревая душевным теплом. В общем, настоящий Влад.
Садясь, он поддернул рукава робы к предплечью, обнажив обильно поросшие темными волосками сильные руки. Ладони со вздувшимися венами то и дело норовили сжаться в кулаки, выдавая внутреннее состояние мужчины. Внешне же бывший опер был само хладнокровие и спокойствие.
Кивнув в сторону ее телефона, Демидов снял трубку. Стоило ему перевести взгляд с сына на нее, как его лицо снова приняло суровое выражение. Он дождался, пока она поднесет свою трубку к уху, и сухо, без тени эмоций, произнес:
– Привет.
– Привет, – выдавила из себя девушка, а он уже перешёл к вопросу.
– Зачем приехала? – вот так сразу, беря быка за рога.
Да, он не поверит, что она приехала, только чтобы показать ему сына, справиться о самочувствии или настроении.
– Мой ты хороший, – расплылся Влад в широкой улыбке, видя, что в ответ на движения его губ, сын начал улыбаться.
Повозившись у матери на коленях, помогая себе ручками, Денис потянулся к разделительному стеклу, норовя коснуться пальчиками прозрачной поверхности. Влад, вытянув вперед руку, приложил раскрытую ладонь к досадной преграде, безжалостно отделяющей его от самых дорогих ему людей, как раз в то место, куда целился сын.
– Зачем приехала? – повторил он ещё раз, и на этот раз слова прозвучали мягче. – Саня отправил?
– Нет, я сама, – ее голос постепенно обретал твердость.
– Зачем? – «муж» продолжал, не отрываясь, смотреть на сына, улыбаться ему, а вопросы задавал ей.
– Как ты? – спросила Ксения, будучи ещё не готова произнести главное. Хотя лучше бы не затягивать. Ее пальцы крепко сжимали телефон, и уже начало болеть ухо от давления трубки.
– Я нормально, – он ответил с таким видом, как будто делал одолжение, как будто хотел отвязаться – лишь бы что-то ответить. – Зачем приехала? – повторил в четвертый раз.
Она собралась с духом и как в омут с головой бросилась:
– Я хочу развестись, – даже дышать перестала в ожидании его реакции.
Влад не шевельнулся. Его корпус как был развернут в сторону сына, так и остался, только взгляд, замерев на короткое время в одной точке, переместившись, впился в нее.
– И дальше что? – бесстрастно спросил он, своей невозмутимостью сбивая девушку с толку.
Ксения растерялась. Он, правда, спрашивает ее о том, что будет дальше? Или попросту хамит ей?
– А что так «вдруг»? – Влад не давал ей собраться с мыслями, продолжал наседать с видимым безразличием: – Нашла себе кого-то?
Девушка вспыхнула. Вопрос прозвучал грубо, пренебрежительно. Намеренно обидно.
– Я имею право! – заявила она категорично, и голос ее задрожал.
– Имеешь-имеешь. Я не спорю. Только я здесь при чем? – не дал ей ответить. – Я тебе сразу сказал: живи, как хочешь. Встречайся, с кем хочешь. Какие проблемы?
– Я хочу развестись! – с нажимом повторила Ксения, невольно повышая голос.
– Я здесь при чем?! – Демидов тоже заговорил громче, подался всем телом вперёд.
Нет, он над ней, определенно, издевается! Ксения чуть не заплакала.
Глядя, как она беспомощно хлопает глазами и молчит, Влад спросил ещё раз, делая паузы между словами:
– Я… здесь… при чем?
– Я… Мне нужно твое согласие, – Ксения решила не обращать внимания на его провокации.
– Согласие на что?
– На развод.
Он странно посмотрел на нее. Открыл было рот, чтобы сказать что-то, но тут же закрыл. Думал.
– Воронов знает, что ты здесь? – теперь Влад смотрел на нее иначе и говорил без издевки. – Знает, зачем ты приехала?
Получив ее утвердительный ответ, он задумался снова. Что за ерунда? Воронов прекрасно осведомлен о том, что ей не нужно никакого согласия. В чем тогда дело? Или Саня что-то напутал?
– Ты с Димой приехала? Как в прошлый раз? – спросил просто так, на автопилоте, не особо интересуясь ответом, давая себе время подумать над непонятной ситуацией.
– Одна. Вернее, с Денисом.
– Воронов тебя отпустил одну?! Не может быть!
Ксения пожала плечами. Быстро опустила ресницы. Как-то подозрительно быстро.
– С кем ты приехала?
– Я ни с кем не приехала, – упрямо повторила она.
– Развод тебе зачем нужен? – допрос продолжался. Влад запретил себе думать о том, что скрывалось за коротким, хлестким как выстрел, словом. – Приспичило?
Девушка отвернулась от него. Скрывая за опущенными ресницами колючий взгляд, молча уставилась куда-то вбок и вниз, выразительно поджала губы. А Влад, пользуясь внезапно возникшей минутной заминкой, с жадностью изучал ее профиль и кайфовал. Несмотря на абсурдность и неуместность ситуации, наслаждался ее присутствием, получая визуальное удовольствие. Дрожащие ресницы, тронутые тушью, порозовевшие от гнева щеки, сочные губы, которые она беспрестанно покусывала.
Какой же он идиот! Вот на хрена, на хрена он отправил ее домой, когда она сама, беременная, приехала к нему на первое свидание за тысячи километров?! Пожалел ее. Не сделал того, чего больше всего хотелось, и уже сотни раз раскаялся. Нужно было, наплевав на чувство вины, заткнуть глас совести наглухо и оставить ее возле себя на положенные по закону трое суток! Уж смог бы приучить ее к себе, пока она сама к нему тянулась. Пусть измучился бы поначалу, измаялся, но в итоге был бы вознагражден. Возможно, уже тогда сделал бы ее своей. Пусть не в первую ночь, пусть не физически, но стал бы для нее другим, не тем, кем был.
