Тень проскользнула незаметно, просто прошла мимо и просочилась в храм.
Долго искать не пришлось: Эйм’Рэйс медитировал перед алтарем Дракона Теней, низко склонив голову и соединив кулаки перед грудью. Тень бесшумно поползла к нему, колеблясь в свете ритуальных свечей, медленно перебирая когтистыми руками. Подобравшись достаточно близко, она изготовилась к прыжку и даже прыгнула, но вдруг бесшумно натянулась и так же бесшумно упала… хотя все это время она и не отрывалась от пола. Обернувшись, тень увидела, что кончик ее «хвоста» придавлен пяткой жреческого посоха.
– Подлец, – донеслось из-под маски, – предатель, еретик. Мерзкая тварь, Ралазур!
– Мы знали, что ты придешь, – сказал экзарх, вставая с молитвенного коврика.
– Знание бесполезно для глупцов. Будь вы умнее, – прошептала тень, поднимаясь и обретая объем, становясь чем-то очень большим и пугающим, – сбежали бы.
– Истинные дети Амон-Ши не бегают от отбросов. Ты будешь пленен и предоставлен суду.
Из тени жреца к растущей хищной тени протянулись теневые же щупальца, которые опутали ее, вновь притягивая к полу. Власть его над тенями была такова, что противиться ей не хватало сил, но темный гость не спешил покоряться.
– Шалишь, жрец. Помнишь, кто я?
– Грешник! – ответил тот, усиливая напор. – Лишь тень себя самого!
– Верно. Тень. ТЕНЬ НОВОРОЖДЕННОГО БОГА!!!
Щупальца порвались, когда тень бросилась на жреца, швырнула его тело о стену и стала забираться внутрь. Клирик скреб пальцами по маске, сучил ногами, пытался дотянуться до выроненного посоха, но процесс завершился прежде, чем он успел сделать хоть что-то. Незримая сила подняла тело на ноги, и темнота, хлынувшая во все стороны из-под длинной мантии, поглотила все звуки. Когда же она рассеялась, Эйм’Рэйс лежал подле алтаря бездыханный.
Дрожавшие пальцы взялись за посох, и, волоча атрибут божественной власти по полу, жрец медленно побрел прочь, выискивая невидящими глазами путь в собственную опочивальню. Дорога еще хранилась в угасавших нейронных связах мертвого мозга. Когда тело упало на тонкую лежанку, тень изошла из него и неслышно поползла прочь, избегая внимания грозной храмовой стражи и сновавших всюду мелких двэ́ллов.
Пришлось поискать расположение казарм, где в позднюю пору предавались отдохновению солдаты. Одним из тех, на чью долю тогда не выпало боевое дежурство, был дюжий воин-акселератоморф, который спал, сложив могучие руки на могучей груди. Тень кралась к нему, постоянно замирая и растворяясь в иных тенях, пока не обволокла своими объятиями голову и не заструилась внутрь. Убить существо столь могучее, преднамеренно переделанное, дабы приблизиться к неуязвимости насколько вообще возможно, да еще и сделать это быстро, оказалось хлопотно. Резкая атака на мозг, основной нервный узел, оба сердца – и вот громадный воин прекратил дышать.
Последним, что сделала тень перед уходом, было то, что она уничтожила заготовленные для отправки в имперские миры шифрограммы с докладами. Ей нужна была любая, даже самая малая отсрочка. Покидая пирамиду, она хранила в своем чреве три души халлов, которым не позволено было отправиться в загробный мир и предстать перед Амон-Ши. Никто не должен знать, никому нельзя проговориться.
Возвращаясь, тень была чуть видимой, почти прозрачной. Не силы покинули ее, но решимость, а чувство вины повисло на членах тяжелыми оковами. Все это больше не имеет значения, думала тень, все бессмысленно, везде пустота. Тем и крепилась, пока не забралась обратно в свой сосуд.
Каос Магн открыл глаза и медленно, будто рука весила миллионы тонн, просунул ее под жилетку, чтобы провернуть верхний сегмент бронзовой печати. Отверстия закрылись. Как всегда после возвращения в тело, шип в сердце и правая рука начинали болеть особенно нестерпимо.
Но все когда-нибудь заканчивается, и ослепляющая боль тоже вновь стала терпимой, обычной, той, что следовала за ним тысячелетиями. Тогда он открыл глаза и увидел, что в большом белом кресле сидел его бывший ученик.
– Как проветрился?
– Я просил меня не беспокоить.
– А кто тебя беспокоил? Никто. Скажи, бывший учитель, у нас проблемы?
– Больше нет. Но лучше не задерживаться. Завтра закроем сделку и сразу же отбываем на Треугольный вокзал. А послезавтра в этом городе будет уже слишком много халлов.
И все случилось так, как пророчил Каос: они закрыли сделку с Зирафи, получили причитающееся, раздали указания на счет транспортировки некоторых ценнейших и редчайших материалов и немедленно покинули столицу Оборотной Империи. А на следующий день через межмировые врата в Базаар прошла тысяча тяжелых пехотинцев касты Войны, приставленная охранять делегацию высокопоставленных жрецов и аристократов из Ка’Халлы.
Принимать таких гостей, не разоружая их, было игрой рискованной и глупой, но оборотники всегда старались держаться дипломатично и терпеливо. Оборотная Империя принесла глубочайшие соболезнования Ка’Халле, пообещав всестороннюю поддержку следствию.
– Таким образом, я еще раз приношу свои искренние соболезнования и выражаю сожаление по поводу этого ужасного происшествия.
– Ваши слова достигнут ушей Предстоятеля, – ответил жрец. – Может быть, есть что-то еще, что вы желали бы нам поведать, о император?
– Боюсь, что нет. Мне очень, очень жаль.
Посланец Ка’Халлы кивнул и медленно побрел прочь, стуча пяткой посоха по золотым плитам пола. Когда он покинул приемный зал, император Буахань Шифонг позволила себе несколько раз переступить с одной стороны жердочки на другую.
Этот нехитрый насест, который был ей более удобен, нежели прочая мебель, конечно же являл собой роскошный образец искусства, а оттого был как раз несколько неудобен. Гораздо больше она любила свою старую деревянную жердочку, что служила спальным ложем для гинь-ляо.
– Ты что-нибудь знаешь об этом, Эдвард?
Услышав свое имя, Эдвард Д. Аволик вышел из-за колонны и поклонился императору.
– Смею лишь догадываться, – ответил он, слегка улыбаясь.
– Может статься, что скоро наши миры запылают в огне новой межмировой войны. Ты точно не хочешь сообщить мне что-нибудь важное?
Оборотник подкинул в воздух золотую монетку, поймал ее, глянул на выпавший жребий и покачал головой:
– Нет, не хочу.
Император встопорщила перья – огонь, сидевший на кончике ее хохолка, возгорелся ярче.
– Мы не сообщили им о том, что во время происшествия в Базааре гостил Каос Магн. Но они узнают рано или поздно. И спросят, почему мы утаили от них эту информацию.
– Во-первых, мы не проводили параллелей между этими фактами. А во-вторых, принципы нашей работы известны всем, и нарушение их, господин мой, уничтожит Оборотную Империю раньше, чем ка’халльская военная машина, буде нам суждено вступить в войну с серокожими.
Огненная птица повернула голову так, эдак, посмотрела на своего лучшего оборотника сначала одним глазом, затем вторым. Она сильно волновалась и серьезно сомневалась.
