Владимир и рад был бы ответить, что понимает, но никаких слов не нашлось. Он поднес ко рту кружку с кислым элем и попытался запить горечь. Эдвард Д. Аволик тем временем смотрел на землянина, и в золотистых глазах его поблескивали искры. Длинные пальцы оборотника шевелились, словно сплетая сложную паутину.
– Ну не вешайте нос! Вы мне сугубо симпатичны, дружище, и, быть может, я смогу вам помочь на свой, оборотнический лад. Как вы на это смотрите?
– Как приговоренный к электрическому стулу смотрит на телефон. Хотя вы, наверное, не поняли отсылочку.
Эдвард Д. Аволик улыбнулся – он прекрасно понял отсылочку. Затем оборотник порылся в кожаной сумке, что лежала на соседнем стуле, и вынул оттуда небольшую восьмигранную пластинку, в которой Владимир инстинктивно опознал нечто очень отдаленно родственное смартфону.
– Этот кусочек развитых технологий может вывести вас к ближайшим межмировым вратам из любой точки планеты. Заряжается от солнечной энергии большинства известных типов солнц, а также от тепла ладони, заряда хватает на месяц беспрерывной эксплуатации, имеет доступную для пополнения базу данных со всеми адресами миров, в которые вы попадаете. Адрес Земли уже вбит в поисковик, и при включении прибор будет указывать на ближайшие ворота, с которых этот адрес можно набрать. Инструкция на русском языке прилагается. Это называется «межмировой навигатор».
Блестящий восьмиугольник манил темной гладью той своей части, которая, скорее всего, была сенсорным экраном.
– И сколько стоит эта штука?
– Учитывая, что этот товар является частью технологий Первых людей и, как следствие, владение им может доставить уйму проблем с Безмолвными Археологами Кетера, я вас только что предупредил, – всего лишь пятьдесят гларков.
– Ага. И сколько это… в рублях?
– В двадцать первом веке вы, земляне, уже используете цифры с семьюдесятью нолями при наличных расчетах? Я не уверен, но, кажется, еще нет.
– Забыл упомянуть, что, проваливаясь в другой мир, не прихватил кошелек, – сказал Владимир, – у меня в наличии нет… наличности.
– Тогда бартер? – предложил оборотник.
– У меня вообще ничего нет.
– У вас при себе руки и глаза, если мои мне не изменяют.
Услышав это заявление, землянин стал таким белым, что смог бы исчезнуть на фоне свежепобеленной стены.
Аволик красиво и заливисто расхохотался.
– О, Выгода, прости меня, дурака! Я всего лишь хотел указать на то, что ваши художественные таланты при вас! – Оборотник придвинул стул ближе. – Давайте так, господин Ничалин, вы нарисуете для меня две картинки, ничего сложного, уголь по бумаге, графика, цвета не нужны. Одна будет портретом вот этой прелестницы, что пчелкой трудится, разнося заказы, а вторая – что угодно, на ваш выбор. Если мне понравится, получите навигатор, если не понравится – увы вам. А? Как, по рукам? Вы ведь ничего не теряете.
Унизанная украшениями узкая ладонь была протянута художнику.
– Ничего не теряю. Но, наверное, сейчас придет Скала… то есть мой конвоир, и он…
– Горца я беру на себя, не извольте волноваться.
Рукопожатие состоялось, но прежде чем отпустить, Аволик положил на ладонь землянина свою левую руку, и на ней – Владимир был в этом уверен – проявилось нечто вроде «световой татуировки». Кажется, она изображала писчее перо.
– Сделка заключена.
На стол легло несколько листков плотной типографской бумаги для черчения формата А3 и упаковка рисовального угля. Разносчицу попросили переместиться в место с наилучшим освещением и стать вполоборота – златовласый желал, чтобы все ее формы были отражены на бумаге.
В это время появился наконец Скала, который добрых полчаса провел внутри таверны, не допуская даже мысли о том, что его подопечный куда-нибудь исчезнет. А даже если и исчезнет, то ненадолго, потому что запах его никуда не денется, а собаке большего и не нужно.
Стоило здоровяку появиться, как Аволик взял его в словесный оборот, и, возможно, это было одной из причин, по которой его называли оборотником. Речь Эдварда была сродни магии, которая собеседника уже заставляла отдавать все свое внимание. Она зачаровывала, лилась в уши медом и, казалось, самим подтекстом за основным массивом слов напевала тоненьким голоском: «Ты будешь слушать меня бесконечно». На время Скала выпал из реальности, позволяя художнику работать.
Первый портрет был закончен и передан заказчику, который, полюбовавшись, бережно спрятал лист в сумку и продолжил говорить. Со второй работой пришлось повозиться. Надо было дать свободу воображению, так сказать, но именно это и трудно в стрессовой ситуации. Ни ориентиров, ни хотя бы примерного понимания желаний заказчика. Владимира то и дело била дрожь, несколько раз он просто скомкал бумагу и начал заново, боясь подумать, что будет, если он упустит шанс. Но все же художник собрался и вскоре отложил укоротившийся уголек.
– Вот, пожалуйста.
Эдвард Д. Аволик окинул работу критическим взором.
– Что это?
– Экспромт.
– Замечательно. Однако хотелось бы знать – что автор хотел изобразить?
– Это… это… короче, это инопланетная амазонка – вот, видите, у нее антенки из шевелюры растут, – которая нагишом восседает на железном носороге, летящем в открытом космосе. Как видите, правая рука героини заменена на металлический протез, сжимающий стреляющий болтер, а в левой она держит окровавленный топор. Как-то так, в общем.
– Хм.
Художник нервно потирал измазанные черным пальцы. Ему часто приходилось общаться с заказчиками, и он знал, насколько несносными некоторые из них могут быть. Еще никогда ему не хотелось так сильно, чтобы заказчик просто отказался бы от идеи внести свои «бесценные» правки. Нет, конечно, клиент всегда прав, но от конкретно этого клиента зависело слишком уж многое.
– Шикарно, – заключил Аволик, ухватывая листок изъятым из кармана золотым пинцетом и помещая в подходящий стеклянный футлярчик. – Навигатор ваш. Сделка закрыта.
– Э? Точно?
Рисунок исчез в сумке.
– Я же сказал, сделка закрыта. – Рука оборотника сжала испачканную ладонь словно стальными тисками. – Ну что ж, мне пора. Приятно было иметь с вами дело, господин Ничалин, надеюсь, вам и впредь удастся заключать сделки с обоюдной выгодой и что навигатор вам пригодится. Извольте получить инструкцию. Удачи.
На стол легла книга и несколько местных монет. По пути прочь златовласый прильнул к своей любимице, поцеловал ее на прощанье и вскоре растворился в ярком летнем дне.
Скала, сидевший рядом, нахмурился, часто заморгал, потер виски и огляделся, словно не понимал, как он тут оказался. Наведенные чары его отпустили, и теперь горец серьезно насторожился. Впрочем, подопечный смирно сидел рядом, ничего предосудительного не происходило.
