Не успел обливавшийся потом Зарходос-8395 разменять третью сотню отжиманий, как мир под ногами дрогнул и пробудились межмировые врата.
– Переходим в повышенную боевую готовность! – Госпожа Тюльпан соскользнула на землю и накинула на себя плащ. В левой ее руке появился изъятый из кобуры револьвер, сверкающий красавец из розоватого металла с лиловыми щечками и красным тюльпаном на них. В правой блеснул клинок – то был недлинный меч с одной режущей кромкой, выпуклой на две трети длины от острия и вогнутой ближе к гарде, которая изящным изгибом защищала пальцы. Главной особенностью этого меча была структура лезвия, испещренного сложным и красивым узором из отверстий. Как-то раз госпожа Тюльпан разрубила им танк.
– Будь готов вступить в бой, как только он появится! На букашек внимания не обращай, они здесь только чтобы отвлекать его на себя!
– Твое отношение к слабым не делает тебе чести, Тюльпан. Быть может, сегодня мы умрем, и какой же твоя душа предстанет перед твоим богом?
– Никакой! Там, откуда я родом, Преподобный, в души не верят!
Из межмирового прохода вышел под небо Кегаса Леман. Госпожа Тюльпан вскинула оружие, Преподобный хранил неподвижность, отряд «Белоглазок» ждал приказов, эфир трещал от тысяч команд, метавшихся между подразделениями корпоративной армии.
А Леман стоял и улыбался.
После первых секунд бездействия госпожа Тюльпан выдала восхитительную матерную тираду и убрала оружие. Она слишком хорошо знала эту улыбку. Лучше бы он напал сразу.
– Кажется, все обошлось, – предположил Преподобный.
– Нет! Нет же! Нет! – прорычала госпожа Тюльпан. – Ты что, не видишь, как он улыбается?!
– Как? – спросил гигант, изучая едва-едва заметную тень улыбки на лице гостя.
– Он… он… Все в дерьме!
Госпожа Тюльпан была воровкой, убийцей, авантюристкой, наемницей и искательницей сокровищ межмирового масштаба. За свою жизнь она посетила множество миров и во многих из них, в силу некоторых обстоятельств, была заочно арестована, приговорена к пожизненному сроку или казнена. Однако даже ее опыт не был всеобъемлющим. Встреться госпожа Тюльпан хоть раз в жизни с такой штукой, как росомаха, смогла бы точно сказать, что к устам Каоса Магна прилипла именно росомашья улыбка.
Глубоко вздохнув, Каос наконец-то огляделся, и первым, что привлекло его внимание, было лицо госпожи Тюльпан.
– Ноо́йра Кагу́кэ, рад видеть твою потасканную задницу в этом тухлом месте! Сколько циклов!
– Слишком мало.
Взгляд Каоса перешел к монументальной фигуре, и улыбка исчезла с лица.
– Преподобный? Какого дьявола ты здесь делаешь?
– Отдаю долги. Надеюсь, нам не придется вступать ни в какую конфронтацию, кроме как в философскую полемику.
Каос Магн взвалил на спину гроб и сошел с пьедестала.
– От имени Корпорации я уполномочена справиться о том, с какой целью и по какому праву ты вторгся в ее суверенное пространство?
– Ноойра, ты ничуть не изменилась. Находишь самую зловонную лужу и бросаешься в нее мараться со всей страстью.
– А знаешь, что еще не изменилось? Меня как раньше, так и сейчас тошнит от твоих нравоучений и от тебя самого! Отвечай на вопрос!
Разговаривать так с Каосом Магном было чревато, однако не для Тюльпан, и она это знала.
– Переговоры. У меня есть что предложить совету директоров.
– Не верится.
– Я нахожусь здесь как Тринадцатый страж, – обратил Каос лицо к небу, откуда сотни боевых и разведывательных спутников следили за ним, – и вы не пожалеете, если выслушаете меня.
Он изъял из внутреннего кармана плаща цепочку, на коей висело нечто вроде тонкой стеклянной пилюли не длиннее большого пальца, схваченной по концам округлыми металлическими втулками, а внутри «пилюли» содержалось два сообщающихся сосуда – песочные часы, наполненные чем-то бирюзовым.
– Госпожа, – подал голос Амбал-3997, – протокол приема изменен, теперь объект классифицируется не как агрессор, а как дипломат.
– Да вы что, блэттэ, издеваетесь?! – вскричала госпожа Тюльпан, сжимая кулаки и стремительно белея глазами. – Ты! Стой здесь! Ты! Следи за ним! А ты, иди за мной!
Вернувшись внутрь шаттла, госпожа Тюльпан связалась с командованием мировой обороны и очень долго кричала на высшие офицерские чины, приказывая связать ее с кем-нибудь из совета директоров. Военные стоически выдержали атаку и объяснили, что не имеют таких полномочий. Решение было принято и спущено сверху, а госпожа Тюльпан обязана исполнять пункты подписанного договора, то есть подчиняться.
Когда она вернулась, Каос Магн и Преподобный беседовали на отвлеченные темы.
– Полетишь на шаттле или будешь ждать, пока сюда доставят лимузин?
На его губах едва угадывалась эта улыбка, которая будто бы говорила: «Вот так вот, сученька».
– Подожду. И ты подождешь вместе со мной. И ты, Преподобный, тоже, если не возражаешь. А эти деревянные солдатики пусть варятся в потном трюме, они нам не нужны.
Лимузины, которые Корпорация производила для больших шишек, были, как правило, кораблями для множества окружающих сред: планетарная атмосфера, вакуум, воздух, земля, вода, – однако немного найдется в Метавселенной подобных машин, в чьих ТТХ официально значилась бы строчка «бесстыдная роскошь».
Белоснежный лимузин мчался сквозь вакуум с Кегаса на поверхность Копатэ́кса, а в одном из его длинных сияющих салонов сидели четверо: на противоположных концах, цедя божественный султ, устроились Каос и Тюльпан. Посредине расположился погруженный в чтение книги Преподобный. Четвертым был Амбал-3997, взятый на борт по настоянию прямого начальства.
Госпожа Тюльпан сверлила серолицего интервента неприязненным взглядом, и даже вкус напитка не мог заставить ее губки перестать кривиться. Каос едва заметно улыбался и щурился в ответ.
– Где твои волосы?
– Выпали.
– Откуда бивни?
– Перестал подпиливать клыки.
– В целом ты какой-то… старый. Жуть.
– Это все мои душевные страдания по тебе.
– Так и поверила.
– О да! Я так долго представлял, как отчекрыжу твою пустую голову, но так долго не получал желаемого, что совсем захирел.
– Не захирел, а охренел. Надеюсь, ты не за тем лишь тащился сюда, чтобы отомстить?
– Не, на такие мелочи и размениваться-то стыдно. У меня предложение к совету директоров.
– Ладно, ладно. Сделаю вид, что поверила, но когда все пойдет по звезде, я встану перед тобой несокрушимой стеной и…
– Не пройдет и суток, – молвил Каос, перейдя на родной для госпожи Тюльпан язык, – как ты встанешь передо мной на колени и расстегнешь мой ремень, тем самым заняв природой отведенное тебе место. Потому что я тебя еще не простил, потому что на самом деле ты не уверена, что я не убью тебя, хотя знаешь мои принципы касательно женщин и детей, потому что я даже отсюда чую твой страх. И не только страх. А теперь прикрой ротик и сделай умное лицо.
