– Один из печально знаменитой троицы? Слышал, вы много дел натворили во время войны. Сколько жизней ты загасил?
– Кто их считал?
– От тебя несет тленом и кровью. Изысканно.
– Просто ты мне в пупок дышишь, а я уже некоторое время в дороге.
– Мне нравятся грязные тела, – облизнулся иллит, – особенно такие… такие…
– Вернемся к делу, может быть? Нам с Мартабахом нужно попасть в один мир, куда не ведут более обычные пути. Если ты готов унять свой зуд хоть ненадолго.
Иллит унял. Весьма несвойственная и похвальная способность для его вида.
Каос коротко обрисовал свое дело.
– Понятно, вламываетесь в тюрьму Корпорации. – Мальчишка вновь сидел в кресле, которое было ему слишком велико, и задумчиво тыкал каблуком в бок одному из рабов, отчего по коже того стекали все новые и новые капельки крови. – Насколько мне стало известно третьего дня, недавно ты имел весьма продолжительное веселье в их головном офисе.
– Метавселенная полнится сплетниками и балаболами, а их столица расположена здесь, в Ахарии. Да, имел.
– И теперь они будут бить тревогу, как только ты приблизишься к ареалу их управления на десять межмировых переходов.
– Скорее всего.
– Хорошо известно, что все врата Мултакара деактивированы и возвращают в строй их лишь по жесткому расписанию, чтобы получить новых узников. Когда тебя заметят, любая попытка прорваться к вратам, ведущим в этот мир, будет стоить огромных сил. При этом, даже если ты сможешь, а я верю, что ты сможешь ворваться в тюрьму, нет гарантии, что ты там выживешь. Но! Даже если ты там выживешь, обратно будет уже не выбраться. Они запрут тебя внутри.
– Как-то так, да. Хотя, скорее всего, они просто начнут гнать в этот мир все свои армии, легион за легионом, пока наконец не смогут меня завалить. Поэтому мне нужно, чтобы ты нас туда проводил, а затем быстро и легко вывел. Сможешь?
– Дурное дело – нехитрое. Но что потом? Притащишь сюда кого-то, кто нужен Корпорации? Думаешь, Конам обрадуется?
– Это не суть важно, ведь сразу, как только я заберу свое, ты откроешь мне путь в один отдаленный мирок, и мы забудем о том, что у нас были дела.
Жужу, наматывавший на пальчик локон, бросил это дело и саркастически похлопал в ладоши.
– Все так прекрасно. Ты ускачешь в закат, оставив мне уйму проблем. Эмиссары Корпорации явятся в Ахарию, начнут раздражать нашего деспота, а наш деспот очень этого не любит. Он выставит меня на мороз, отнимет дом, деньги, отдаст на растерзание акулам капитализма…
– Кто на свете осмелится навредить иллиту? Не знаю таких. Да и не явится никто. Сработаешь чисто – не запачкаешься…
– Пока что я не понимаю: какое мне до этого дело, Каос? Допустим, я вам помогу, допустим, мне это не будет стоить ничего. Но ведь вы не надеетесь на услугу по себестоимости?
Каос кивнул своему спутнику, и тот достал из кармана жилетки тонкую золотую цепочку с кулоном в виде рубина каплевидной формы. В сравнении с другими украшениями, которыми иллит закономерно злоупотреблял, это казалось скромным, но на самом деле у него не было цены.
– Капля крови из сердца Афродиты, которую Гефест превратил в камень. Цепочку он выковал из ее же локонов.
– Какая прелесть! – восторженно пролепетал Жужу, чьи огромные искристые глаза стали еще ярче, хотя, казалось, это невозможно.
– Любому смертному, получившему этот артефакт во владение, он придал бы непреодолимую притягательность. Ценный экземпляр для твоей коллекции, а? Берешь? Второго такого нет и не будет. Эксклюзив.
Ноздри Жужу возбужденно затрепетали.
– Ладно! – Молниеносным движением иллит прибрал поднесенное украшение к рукам.
– Ну вот и сговорились. Приступим?
Рабы подняли кресло на плечи и аккуратно вынесли своего хозяина во внутренний сад с лабиринтом. Проделав путь к его центру, гости стали готовиться. Мартабах уселся на траву, чтобы помедитировать, а Каос просто закурил.
– Так какой у вас план?
– Врываемся, выносим охрану, хватаем нашего человека и вырываемся обратно. Он парень габаритный, так что не поскупись на прокладку большого тоннеля. Вот и все.
– О, – на миг оторвался иллит от любования новой цацкой, – все настолько плохо? И как прикажешь мне узнавать, когда вы будете готовы?
– Дай нам час, и…
– Нет-нет-нет. Ты что, Магн, решил, что в сказку попал и все будет так, как ты задумал? Нам нужно поддерживать связь, чтобы вы хотя бы смогли дать мне понять, когда будете готовы.
– Таких вариантов у меня нет.
– Чмоки-чмоки.
– Нет.
– Чмоки-чмоки.
– Этого не будет.
– У тебя нет вариантов – сам сказал. Иди же, мой лысый силач, я тебя поцелую. И этого бледного красавца тоже.
– Ты слышал, Мартабах?
– Не мешай. Я сосредоточенно подавляю тошноту.
– Можешь не подавлять, – ласково разрешил иллит, – я люблю пикантные привкусы. Кто первый?
Преодолевая дрожь отвращения, халл приблизился, и тонкие руки обвили его шею. Пришлось плотно стиснуть губы.
– Вот. Теперь, как только вы, недотроги, назовете мое имя, я услышу и открою вам путь к побегу. Разве это не прекрасно?
Серый мироходец сплюнул, вытер морщинистые губы и решил пожевать травы, чем очень развеселил местного хозяина, который уже готовился впиться в Мартабаха. Когда экзекуция была произведена, иллит получил координаты, уселся поудобнее, сосредоточился и взмахом руки рассек материю реальности, открывая вход в червоточину.
– Вдохните поглубже, там вакуум.
– Хочешь, чтобы у нас легкие схлопнулись?
– Я просто пошутил! – рассмеялся иллит.
Мартабах открыл свой гроб и изъял из него молот: массивный прямоугольный параллелепипед на прямой рукояти длиной в четыре локтя, сплошь черный металл. Он вопросительно посмотрел на бывшего учителя, кивнул в сторону второго гроба, но Каос покачал головой. Затем они оба метнулись к червоточине, чтобы в следующую секунду оказаться в вакууме открытого космоса.
Мултакар
Восприятие и психика неизбежно меняются, когда индивид привыкает к своему физическому превосходству. Чувство безопасности в обстоятельствах, чреватых смертью для большинства, расхолаживает, усыпляет инстинкт самосохранения и внушает излишнюю самоуверенность. Поэтому очень легко обнаружить себя спокойно «парящим» в вакууме космоса, не беспокоясь о воздухе или о вселенском холоде.
«Темно», – подумал Мартабах.
«До ближайшей звезды миллион лет лететь, – подумал Каос в ответ. – Но очертания планеты и так видны».
«Вот этот громадный зеленоватый абрис? А где солнце?»
