Я использовал ее с самого начала и снова делал это. Если мы работали ради одного результата, почему я обманывал ее? Почему мы врали друг другу?
— В отеле есть бар или ресторан? — я замолчал, надеясь, что она вежливо откажется.
— Я не могу, — тихо сказала она. — Я отпросилась с гала и сказала отцу, что у меня ужасно болит голова. Если меня заметят говорящей вместо этого с тобой…
— Ясно, — я отчасти отвернулся, желая пропасть.
Она протянула руку.
— Погоди. Мы можем поговорить внутри? — Дайю открыла дверь полностью.
Мое сердце сжалось. Дайю выглядела прекрасно и так уязвимо. Она решила довериться мне. Я ощущал себя ужасно.
— Я… — я кашлянул, — не хотел бы проблем для тебя.
Она покачала головой.
— Все хорошо. Мы с отцом делим номер, но он не вернется до полуночи. На празднике слишком много важных для него людей.
Дайю отошла, словно впуская меня, и цветочный аромат с ноткой цитруса, который она наносила по особым случаям, донесся до меня. Я без слов прошел внутрь, и она закрыла дверь за нами. Я представлял, как Линь И смотрела на нас через камеру, передавая Айрис и Аруну, что происходит. Я ощущал себя героем, который столкнулся с неожиданным препятствием, и ему нужно было хитрить и играть роль, вот только вместо этого я лепетал и не знал, что делать.
«Что теперь?».
Айрис могла пройти в номер с ключом-картой, который дала Линь И, и датчик движения даст ей знать, пусто ли в комнате. В номере было две спальни, и мне нужно было увести Дайю в ее комнату, чтобы Айрис могла пробраться. Я посмотрел на высокий потолок и золотые шторы, которые были раздвинуты, позволяли увидеть реку и сияющие огнями здания. Большая хрустальная люстра висела в гостиной, нежно озаряя комнату светом. В углу стояло большое пианино, крышка была открыта. Этот номер был больше многих домов.
Дайю указала на одно из кресел, намекая, что нам нужно присесть, я покачал головой.
— Может, лучше пойдем в твою спальню? — я мысленно скривился. Спокойнее.
Ее щеки тут же покраснели.
— Я не… я про… — я глубоко вдохнул. — Мне неудобно в гостиной. Я знаю, что твой отец занят на гала, но вдруг ему что-то понадобится, и он наткнется на нас?
— Я не подумала… — сказала она. — Просто… — Дайю сжала губы, ей было неловко, как мне. — Моя спальня тут.
Я кивнул. Руки все еще были в карманах штанов, я сжал их в кулаки. Было больно ощущать такую неловкость рядом с ней — будто мы были незнакомцами — после месяцев в единстве.
Дайю вела меня, и я не мог не восхититься тем, как ее бедра двигались по шелком ципао.
«Возьми себя в руки».
Я прошел за ней по коридору с мягким ковром, и она остановилась у широкой двери и открыла ее.
— Ты прав, — сказала она, указывая жестом, что я войду первым. — С моим отцом не угадаешь. Мы еще не делили с ним номер, но в этот раз он настоял. Самое время для сближения, — я уловил сарказм в ее голосе.
Я прошел в роскошную спальню бежевого цвета. Кровать королевского размера была украшена золотыми и серебряными подушками поверх больших мягких подушек. Горничная оставила красную розу и блюдце с шоколадом на подносе на кровати после уборки. Я знал, что они побывали тут, потому что Дайю устраивала беспорядок сильнее меня. Эти воспоминания всплыли не вовремя.
Вдруг я захотел быть где угодно, но не здесь, с девушкой, которую любил, но мог потерять из-за нашей лжи.
Она опустилась на край кровати. В стороне на полу валялись туфли на высоких каблуках. Дайю ненавидела такие туфли, жаловалась, что они давили пальцы ее ног, и она в них не могла идти изящно.
— Итак… — она погладила одеяло ладонью. — О чем ты хотел поговорить?
Я смотрел на ковер, пытаясь подобрать слова.
— Я хотел поблагодарить тебя, — выдавил я после долгой паузы. — За новое оборудование для клиники.
— Это помогло?
Я кивнул.
— Мы не смогли договориться, чтобы вентиляторы доставили в тот же день. А твои помешали серьезным болезням и возможным смертям.
Ее глаза заблестели.
— Я так рада. Я должна была что-нибудь сделать.
Она пыталась поймать мой взгляд, но я не мог смотреть на нее. Я так много хотел сказать, но слова застревали в груди и горле.
«Прости, что я врал. Я хочу доверять тебе».
— Ты расскажешь, что делаешь в Шанхае? — спросила она после неудобной паузы.
— Приехал к другу, — я кашлянул, — к другу в беде.
— Я не знала, что приеду в Шанхай, пока отец не выдвинул ультиматум — поддержать его публично или лишиться из-за его стараний всех спонсоров.
Я смотрел на нее. После всего, что сделал Цзинь, я думал, что меня не удивят его беспощадные поступки. Но я был удивлен.
— У меня не было выбора, — сказала она. — Я не знала, как тебе сказать.
— Но ты все еще наследница корпорации Цзинь.
Она смотрела на нефритовый браслет, крутила его на запястье, но подняла голову.
— Я…
— Почему? — я перебил ее. — Почему, Дайю? Я думал, что поступки твоего отца, тактика корпорации — это то, против чего ты. Он угрожал тебе, чтобы получить желаемое, и поступал гораздо хуже.
«Я думал, мы заодно».
— Знаю, — ответила она. — Но как лучше все изменить? Изнутри. Отец построил империю властью, деньгами и влиянием. Я могу биться с ним изнутри или снаружи, лишенная уважения и наследства, — она встала и прошла ко мне, была так близко, что я хотел инстинктивно коснуться ее. По привычке. — Как бы ты сыграл?
Она легонько коснулась моего плеча. Я подавил желание прильнуть к ней, несмотря на сомнения, на вопросы в голове. Я отошел на шаг, и она опустила руку.
— Я думал о том, что мы сказали друг другу возле клиники… — сказал я.
— И я, — вмешалась Дайю. — Это не честно. Не честно, что ты наказываешь меня за богатство, с которым я родилась. Я знаю, ты презираешь ю, но ты знаешь, что большие перемены требуют вложений. Я в идеальном положении, чтобы использовать имя и деньги отца для своей выгоды, чтобы этим подавить его.
Я сунул руки глубже в карманы и смотрел на свои ноги.
— Я не ненавижу ю, Дайю. Я ненавижу, когда отворачиваются от тех, кто в беде, и то, что жизнь не для всех ценна.
— Я не такая, Джейсон.
— Знаю. Но твой отец воровал и убивал ради выгоды. Что значит то, что ты молчала и оставалась с ним? — я покачал головой и посмотрел в ее глаза. — Это предупреждение. Это портит все, что ты пытаешься сделать.
Она побледнела, хоть была сильно накрашена для гала.
— Но он все еще мой отец, Джейсон.
