И тут лакей доложил ему, что сержант привел какого-то господина, и говорит, что господин тот разбойник. Но разбойник этот в холодную идти не захотел, а захотел к бургомистру ехать. И что письмо у него к бургомистру, от какого-то вельможи из придворных.
Всё это было совсем некстати, господин фон Гевен был не расположен к делам сегодня, ругал сержанта дураком и грозился погнать его с должности, но разу уж письмо было у разбойника, то согласится бургомистр письмо это читать. А как прочёл он это письмо, так в душе у него стало нехорошо, и звал он к себе этого разбойника поглядеть, что за человек. А как поглядел, так стало ещё хуже.
Был тот человек высок, в плечах широк, в броне тайной, что бригантиной зовётся, сам вида недоброго, сурового. На лбу слева рана зашита, за ухом длинная рана тоже. На виске шрам старый, белый уже. Хром. Руки все изрезаны, а правая так ещё и опухла. Смотрит хмуро, говорит высокомерно. Видно, что не прост, барон в письме так и писал о нём. Назвал себя рыцарем божьим. Совсем неприятный человек. Дурак сержант приволок его сюда, лучше бы в крепкий дом его отправил, а уж потом разобрались бы ним, но что сделано — то сделано.
— Барон пишет, что в деле вашем заинтересован сам принц, но не пишет, что за дело вы тут делаете, — наконец произнёс бургомистр, отрываясь от письма.
— То дело тайное, — отвечал Волков, — если барон не счёл нужным посвятить в него вас, то и мне этого делать не следует.
Бургомистр кивал, соглашаясь, всё понимал. Сбросил кота с колен, встал, пошел, шаркая по жёлтому паркету османскими туфлями без задников. Сел за стол, секретаря звать не стал, сам стал писать. Написал два письма. Подошёл к Волкову протянул ему письма и пояснил:
— Это письмо, отдадите Вацлаву, распорядителю постоялого двора «Георг Четвёртый». Лучшие покои — вам, приют — вашим людям, стол и конюшня за счёт заведения.
— Сие щедро очень, — удивлялся кавалер.
— Так, барон за вас просил радеть, как же я отказать ему посмею, — говорил бургомистр, протягивая кавалеру ещё одно письмо. — Это письмо отдадите лейтенанту Вайгелю, командиру городской стражи. Он даст вам людей столько, сколько для вашего дела надобно будет. И если делу вашему противодействие какое будет, сразу ко мне идите. Буду содействовать.
— Буду писать барону, что вы проявили участие невиданное мною досель, — обещал Волков.
Бургомистр вежливо улыбался и кивал:
— Сержант сказал, что вы вчера дрались в «Безногом псе» и побили там кого-то?
— Воры, меч мой украли, оскорбительно для меня это, меч наградой был, — не стал раскрывать подробностей кавалер. — Собираюсь найти.
— Очень надеюсь, что вам удастся. И, всё-таки, может, я могу вам помочь.
— Будет нужда — сразу сообщу вам.
Бургомистр снова кивал, ласково улыбаясь. Но не нравился ему этот рыцарь божий, очень не нравился. Что за дело тайное приехал делать, чего тут ищет — непонятно. Да разве откажешь барону фон Виттернауфу, когда тот просит. Не откажешь, барон делает для герцога те дела, что зовутся щепетильными. Он близок к герцогу очень. Попробуй отказать. Надо бы этого головореза к ужину позвать, может и выведать, что удастся. Да больно неприятен человек. Пусть в гостинице ест.
На том господа и попрощались. Бургомистр фон Гевен, остался в плохом расположении духа. Очень это неприятно когда к тебе, в твой город, приезжают опасные господа для каких-то тайных дел.
А вот кавалер шёл по роскошным паркетам дворца бургомистра и был в хорошем расположении духа. Ему не нравилось спать в телеге да в сарае. Он уж дано отвык от такого. С тех пор как ушёл из солдат. А тут покои в постоялом дворе и хлеб даром.
А как кавалер ушёл, так бургомистр снова сел за стол, неспокойно было ему, так неспокойно. Тревожил его этот божий рыцарь и его тайное дело. Так тревожил, что ужина он ждать перестал.
Хотел знать городской голова, зачем приехал этот неприятный человек. Он сидел за столом, вертел перо в пальцах, думал. Потом написал он два письма. Одно письмо лейтенанту городской стражи Вайгелю, в котором просил выяснить: кто напал на посланника барона. Кого он побил. И как у него меч украли. Второе же письмо, писал бургомистр очень важному человеку, которого надобно было предупредить о том, что по городу рыщет муж опасный и ищет неизвестно чего. Чтобы человек важный знал о том.
Написав письма, бургомистр немного успокоился и подумал, что много уже всяких людей в город приезжало выискивать и вынюхивать, даже сам обер-прокурор приезжал розыск чинить и от того отбились-откупились, а тут рыцаришка поповский, эка невидаль. Важный человек осилит его, не впервой.
— Там дом его, — указала Эльза Фукс на лачугу, что стояла на самом краю возле спуска к реке.
Волков, Сыч, Максимилиан слезали с коней, пошли в дом. С ними и Ёган увязался. Очень хотелось и ему золотой получить. Не всё же Сычу. Дверь была не заперта. В доме было скудно, взять нечего, не то, что у Вильмы. Видно, Ганс бобылём жил, женской руки в доме не было. Сыч бегло осмотрел домишко, вышел во внутренний двор через заднюю дверь. Там и секунды не стоял, произнёс разочарованно:
— Всё, ушёл Ганс.
— Откуда знаешь? — спроси кавалер.
Сыч кивнул на яму в земле:
— Копали надысь. Может, ночью. Тут он казну держал. Раз казну вырыл — значит, в бега пошёл. Не сыщем его.
Волков шёл обратно мрачный, чувствовал себя он плохо: от одной мысли, что меча не найти, его от злости аж трясти начинало. А, может, не от мысли, а от раны на руке, которая начинала побаливать. Он подошёл к телеге, где сидели монах и девочка Эльза. Он уставился на неё тяжёлым взглядом. Сам думал о том, где меч искать, но она-то этого не знала, думала, что злой господин с ней сейчас что-то недоброе сделает. Стала всхлипывать. А он сказал ей:
— Чего скулишь? Думай лучше, где дружков Вильмы твоей искать, куда Ганс подался и где меч мой достать.
— Меч? — девушка всхлипывать не перестала. — Меч дорог вам?
— Дорог.
— Так объявите за него деньгу, может, он у трактирщиков, они у Вильмы всё покупали, если она цену небольшую просила. Так бывало…
Но кавалер поднял палец, прерывая её. Постоял задумчиво пару мгновений и сказал Максимилиану:
— Едем на рыночную площадь, скажешь там кое-что.
— Да господин, а что сказать?
— Сейчас придумаю.
На рыночной площади, хоть и день шёл к вечеру, народ был.
Распихав людишек конём, Максимилиан выехал в центр и звонким юношеским голосом кричал так громко, как мог:
— Слушайте, люди Хоккенхайма. Иероним Фолькоф, рыцарь божий и хранитель веры, коего кличут Инквизитором, говорит вам: всем, кто скажет, где скрывается воровка и ведьма Вильма, что кличут Шалавой, или кто скажет, где скрывается Ганс Хигель по прозвищу Спесивый, тот получит от господина кавалера десять талеров земли Ребенрее серебром. А кто скажет, где срываются люди из их банды, коих зовут конюх Клаус, Чёрный Маер и Ёган Нога, тот получит пять талеров земли Ребенрее серебром. А кто знает, где есть украденный ими у господина кавалера меч, тот получит десять талеров земли Реберее серебром. Кавалер проживает в трактире «Георг Четвёртый», туда и приходите.
