Внизу, в столовой, благородные господа с интересом наблюдали за происходящим, попивая вино за большими столами. А Волкова ждал перепуганный распорядитель гостиницы Вацлав:
— Господин кавалер, — говорил он, кланяясь, — я просил людей из скобяной гильдии сюда не входить с оружием, но со двора я не могу их прогнать.
— Успокойся, любезный, — повелительным тоном отвечал Волков.
Он оглядел всех своих людей, прежде чем открыть дверь на улицу и выговорил Сычу:
— Отберу у тебя одежду со своим гербом, грязная вся, ты жрёшь из неё что ли? Погляди на себя и на Максимилиана… Даже Ёган, и то чище тебя, хоть и деревенщина.
— Я постираю, экселенц, — обещал Сыч.
— Постирает он, позоришь меня, — зло говорил кавалер, толкая дверь на улицу.
А там сразу он увидал Ёгана, тот сидел на земле, лицо было разбито, а за шиворот его держал крепкий человек.
Волков остановился, за ним стал Максимилиан, одной рукой он держал штандарт, в другой руке сжимал взведённый арбалет. Рядом был Сыч с копьём.
А перед кавалером полукольцом стояло почти четыре десятка человек, все в доброй одежде, в кирасах и бригантинах, некоторые в шлемах. Все при городских мечах, были у них и алебарды, а у двоих и аркебузы. И фитили на запястьях дымились. Да всё не войны, только бюргеры, франты городские. Спесь глупая в лицах, желание напугать. Его напугать хотят? Нет, они только холопов напугать могут. Дурачьё.
Навстречу Волкову вышел могучий человек в большой кирасе. Был он тучен, лицо красное, опирался на сучковатую палку, борода почти седа была у него. Вышел и спросил со всей возможной свирепостью:
— Это ты моего сына забрал в заложники?
— Где мой меч? — надменно отвечал им Волков.
— Отвечай, мерзавец, где мой сын? Отвечай! Ты, благородное отродье, испражнение собачье. Говори, где мой сын.
— Мне, рыцарю божьему, лаяться с псами всякими не престало, — отвечал Волков громко и высокомерно, — если вы мой меч не принесли — убирайтесь отсюда.
Он обвёл взглядом собравшихся мужей и видел, что слова его производят на них впечатление, не ждали они, что с ними будут говорить так заносчиво, наверное, надеялись, что испугается он.
— Мы тебе не псы, — крикнул один из тех, кого Волков видел вчера в кузне. — Не смей говорить нам так, мы люди честные, наша гильдия на всю реку славна!
— Люди честные краденое не скупают, — громко сказал Волков, видя, как на двор входит сержант Гарденберг и с ним три человека стражи. И он продолжил: — Если нет при вас моего меча, так ступайте прочь, разговаривать с вами мне не досуг.
Тут один из пришедших кинул на землю меч. Меч, звеня о булыжники, остановился у его ног. Да, это был его меч. Но кавалер не нагнулся за своим оружием. Он с улыбкой оглядел ещё раз всех пришедших и продолжил:
— Вот воры и сознались. Значит, и я сдержу своё слово. Идите к коменданту, он там под замком, скажите, что я отпускаю его. Ступайте, воры.
— Сам ты вор, сын проклятой шлюхи, — орал кузнец Тиссен, подходя к кавалеру на шаг ближе и угрожающе размахивая палкой.
Волков держал в руке свой боевой топор, что он взял в стычке с ламбрийцами в одной убогой харчевне. Оружие это было великолепное. Сейчас он мог сделать шаг навстречу кузнецу и одной рукой, одним секущим движением вдоль плеча кирасы, разрубить ему его бычью шею до половины. Но в убийстве простолюдина ни славы, ни прибытка не было. Да и остальные могли осерчать и кинуться на него, несмотря на стражу. Поэтому, он просто сказал:
— Ты оскорбил меня уже дважды, третьего раза не делай. Убирайся, иди за своим сыном.
— Убираться! Мне, в моём городе, какие-то благородные испражнения говорят убираться? — взбесился кузнец. — Хорошо, я уберусь, но прежде вот тебе!
Он размахнулся и сильно ударил Волкова по шлему палкой. Кавалер всё видел, видел, как он замахивается, и мог закрыться, мог отвести палку топором, но он остался стоять и стоял, гладя, как тяжёлая палка приближается к его лицу. Он не отвёл лица, не закрыл глаз. Стоял и ждал, как палка ударит его по шлему. Она не могла причинить вреда.
Кавалер только руку поднял, чтобы ни Максимилиан, ни Сыч не сделали лишнего, ведь Максимилиан уже поднимал арбалет.
Да тут и сержант заорал на весь двор:
— Господин Тиссен, нельзя так!
Подскочил и встал между Волковым и кузнецом.
— Заткнул бы ты свою пасть, сержант, не то на следующий год должности не получишь, — всё ещё ярился кузнец, размахивая палкой. — Дай мне выбить зубы этому спесивому, благородному куску испражнений!
Но сержант и подоспевший стражник уже держали его.
А кавалер не ответил ни на грубости, ни на удар, он спокойно спросил:
— Ёган, ты запомнил тех людей, что тебя били?
Ёган, всё ещё сидевший на земле, тут же вскочил, вырвавшись из крепких рук, подошёл к Волкову, поднял меч с мостовой и злорадно ухмыляясь сказал, указывая пальцем:
— А то, трое меня били, вон те. Я всех запомнил.
Больше говорить было не о чем, кавалер повернулся и пошёл в гостиницу. Там он небрежно кинул все ещё взволнованному распорядителю, который ждал его у двери:
— Подавайте завтрак.
Тот кивал, а все господа, сидевшие в зале, с уважением провожали кавалера взглядами.
Когда Максимилиан помог ему разоблачиться, завтрак уже был на столе. Кавалер уселся есть, но тут пришёл брат Ипполит и сказал:
— Стражник этот спрашивает, какие будут у вас распоряжения. Или подождать ему, пока вы позавтракаете?
Волков, задумчиво разглядывавший свой меч, уставился на Сыча и спросил:
— Ну, меч-то мы мой нашли, а что теперь делать? Как нам дальше вещицу нужную искать?
Сыч стал чесать небритое горло, потом затылок, напряжённо размышлял, корчил рожи и, вздохнув, произнёс:
— И ниточек нет у нас никаких, вот ежели бы вы сказали, что хоть ищем. Может…
— Нет, — прервал его Волков. — Не скажу.
— Нам бы Вильму сыскать или Ганса Спесивого. Если они в «Безногом псе» орудовали, то и знают про купчишку вашего. Да вот как их сыскать.
— Монах, — чуть подумав, произнёс кавалер, — передай сержанту, пусть кабатчика из «Безногого пса» берёт и в крепкий дом тащит, а ещё Чёрного Маера, если не подох, тоже пусть тащит туда же.
Брат Ипполит кивал запоминая.
— Ну, верно, — соглашался Сыч, — поспрошаем. Может, что и узнаем.
Волков велел жестом всем удалиться, и Эльза спросила у него негромко из-за плеча:
— Распорядитель спрашивает, вам вина, господин, или пива?
— Пива, — отвечал кавалер.
Эльза положила на красивую тарелку жареной ветчины и жареных яиц. А сама, чуть не бегом, кинулась за пивом.
