Он немного растерялся, и хотел поворотить коня, чтобы объехать их. Так они не позволили ему, засмеялись и снова встали у него на пути.
— Добрые госпожи, дозвольте мне проехать, — еле смог от смущения сказать юноша.
— А не дозволим, — вдруг нагло сказала та, что постарше.
И обе они засмеялись.
— Так отчего же? — удивился Максимилиан.
— А хотим знать кто вы такой, юный господин, — заговорила вторая девушка. — Мы всех юных господ в нашем городе знаем, а вас нет.
— Отвечайте, юный господин, кто вы? — говорила та, что постарше.
Он вроде и слышал её, но глаз не мог оторвать от второй. Той, что была моложе. Юноша никогда ещё не видал таких, как она.
— Я… Я Максимилиан Брюнхвальд. Оруженосец кавалера Фолькофа.
У юной ещё девушки, кожа была не такая как у местных девиц, она была смуглее, и волосы её были если не черны, то уж точно темно-каштановые. И вились они красивыми локонами из-под замысловатого чепца. Глаза её были карие и большие, как вишни, а улыбка открывала белые ровные зубы. Она была обворожительна.
— Меня зовут Ульрика, — продолжала вторая девушка, — а это Бьянка. Да я смотрю, вы взгляд от неё не отводите?
Девушки снова засмеялись над ним и даже не скрывали этого.
— Что? Нет, — засмущался Максимилиан. — Я просто смотрю…
— Ах, так вы думаете, что некрасива Бьянка? — наглела девица.
— Что, неужто я некрасива? — притворно скривила божественные губки смуглянка. А сама так и пожирала юношу своими глазами вишнями.
— Да как же вы не красивы, вы очень красивы, — мямлил Максимилиан, не зная как ему быть.
Чтобы он не делал, чтобы не говорил, весёлые девицы всё над ним смеялись. Но были так прекрасны… Особенно Бьянка.
— А где вы живёте? — спросила Ульрика, освобождая юношу от состояния смущения.
— Кавалер живёт в гостинице «Георг Четвёртый», а я при нём.
— «Георг Четвёртый!» — одновременно воскликнули обе девушки. И Бьянка продолжила. — Видно господин ваш богатей, там же останавливался сам император.
Тут юноша почувствовал даже гордость:
— Да, мы там стоим уже неделю, — важно сказал он. — И стоим мы в тех же покоях, в каких стоял император.
— И что же, ваш господин спит на той кровати, что спал сам император? — не верила Ульрика.
— Конечно, — теперь Максимилиан даже улыбнулся. Девушки, конечно, были прекрасны, но и он был не лыком шит. — Кавалер спит на той же кровати и ест из той же посуды, что и государь наш.
Тут девицы не сговариваясь, кинулись к нему одна с одной стороны коня, другая с другой, стали брать его за сапоги и говорить с ним одновременно.
— Господь Всемилостивейший, добрый наш юный господин, дозволь нам поглядеть те покои, как все мечтают хотя бы поглядеть на императорские покои. И нам больше всех. Проведи нас взглянуть одним глазком. Юный наш господин, окажите такую милость.
Максимилиан снова растерялся. Две молодые женщина, одна из которых красива, а вторая и вовсе прекрасна, стояли у его коня, трогали его сапоги, смотрели на него и умоляли его. Как же можно было им отказать, да ещё в такой мелочи?
— Господин наш, так что же, покажете покои? — не отставала от него Ульрика. И сладко улыбалась и говорила дальше: — Уж если покажете, то и Бьянка вам что-нибудь покажет, в долгу мы не окажемся.
И от такого обещания, от взглядов и улыбок дев, веяло чем-то сладостным и томным.
И он уже соглашался. Тем более что нет ничего страшного в том, что он покажет им покои.
— Покажу, отчего же не показать, — произнёс юноша, — только вы ничего не троньте там.
— Не тронем, не тронем, — обещал Бьянка, — и пальцем не коснёмся.
— А вы берите, молодой господин Бьянку к себе на коня, — говорила Ульрика. — А я рядом пойду.
— А поедет ли госпожа Бьянка со мной, — не верил Максимилиан, он заметно волновался даже от мысли о таком.
— Поедет, конечно, любая поедет с таким красивым господином, — уверяла Ульрика, помогая Бьянке влезть на коня. — Только держите её крепче, она неловкая дурёха, расшибётся ещё упав от вас.
Девушка села на коня перед ним, как говорят на луку. Максимилиан аккуратно обнял её за талию, чтобы не обидеть как-нибудь недостойным прикосновением, так она взяла руки его и подтянула их выше, чуть не до грудей, а сама повернулась к нему и смеялась. Её локоны выбивались из под чепца и щекотали ему лицо. Люди поглядывали на них неодобрительно, но юноша того не замечал. Оторваться не мог он от запаха и близости молодой, красивой женщины. А под руками его было такой сладкое и такое крепкое тело. И от чувства этого словно укачивало его. С коня бы не упасть самому, не то что её удержать. Была она, конечно, старше его, и смотрела свысока, но и он ей понравился. Оттого у девушки краснели щёки, а его руки, что сжимали поводья, она подтянула ещё выше талии. Так высоко, что и непристойно уже. И прижала их к себе. И снова смеялась, когда поворачивалась и видела его растерянное, изумлённое лицо. А Ульрика шла рядом и смотрела на них. Но без смеха, внимательно смотрела.
Глава 25
Управляющий гостиницей Вацлав, отдавал распоряжения на кухне и не видал, как от конюшни вышел в зал молодой человек, остановился, оглядел почти пустую столовую и потом подал знак. И тут же захлёбываясь от попыток сдержать смех, две молодые женщина бегом кинулись к лестнице, что вела наверх в богатые покои. Туда они побежали втроём, спотыкаясь и смеясь, пока не скрылись в коридоре. Один из слуг, что мыл стол, взглянул им в след, да и только. Эка невидаль: девок в покои богатым господам повели. Повёл-то не чужой, повёл мальчишка того опасного кавалера, перед которым сам Вацлав заискивал. Слуга и забыл про то тут же. Не его это дело было, он больше о том и не думал. Стол надо было мыть.
— О Господи, как тут хорошо, — защебетала Бьянка, как только Максимилиан распахнул дверь. — А это стаканы, о мой Бог, какие стаканы.
— Хорошие стаканы, — Ульрика взяла один из них, повертела в руках, видно ей и впрямь нравились эти стаканы.
— И ковёр, — восхищалась Бьянка. — Ульрика, смотри какой у них тут ковёр.
Максимилиан всё ещё вспоминал запах Бьянки, а тут ещё и горд стал за те покои, в которых живёт его господин. Словно это были его покои.
— А спальня там? — интересовалась Ульрика, — можно нам и постель поглядеть?
Жестом гостеприимного господина юноша пригласил дам в спальню. И первая побежала туда Бьянка:
— Ульрика, погляди какая тут постель!
К ужасу Максимилиана она запрыгнула на кровать, правда не с ногами, легла на край так, что ноги свисали. Оперлась на локти, чепец с головы почти упал, великолепные волосы струились по плечам и глаза её были так ярки от веселья, что хотелось на них глядеть и глядеть. А ещё юношу радовало, что не полезла она на кровать кавалера с ногами. Ну как такую не любить.
