— Так сказал ваш отец, император. Именно его решением объясняется моё присутствие здесь, не так ли? Я приехала подтвердить законность власти перед поднявшими мятеж повстанцами. Призвать их подчиниться.
Сезар, схватив ей за руку, оттащил подальше от клетки, сверкая глазами, как голодный зверь:
— Какого чёрта вы творите?! — зашептал он зло. — Вы же понимаете, что вы всего лишь марионетка? Что будете делать то, что я прикажу.
— Нет, — вырвала руку Гаитэ. — Я не марионетка. Я — законный представитель власти. И, кроме того, здесь я глаза и уши вашего отца. Мы прибыли сюда усмирить бунтовщиков, призвав их подчиниться? Они подчинены. Куда уж больше? Вы блестяще провернули компанию, не пожертвовав ни одной жизнью. Я готова рукоплескать вам первой. От всего сердца! При условии, что вы усмирите вашу неуёмную жажду крови, Сезар! В демонстрации силы большенет нужды.
— Чёрта с два — нет нужды!!! Вы всего лишь женщина, Гаитэ, вот и займитесь пяльцами! Кто разрешал вам спускаться сюда?
— Это уже не важно, раз я здесь…
— Да уж! Неважно… вы мешаете мне раздавить двух опасных змей одним махом.
— Те, кого вы называете змеями — мои подданные, до конца оставшиеся верными данному слову и вассальной клятве. Вы уже убили двух генералов у меня на глазах. Убить ещё двоих я вам не позволю.
— Не позволите? Рискну спросить — каким образом? Что вы сделаете? — снова скрестил руки на груди он.
— Сезар, прошу вас! От всего сердца прошу — давайте закончим с угрозами. Сидят эти двое в клетке и пусть ещё посидят. Отвезём их в крепость, пусть их поселят рядом с моей матерью, и все будут счастливы.
— А если я скажу — нет?
Их взгляды встретились. Его — гневный, жаркий и настойчивый, её — стремящийся уклониться, ускользающий до последнего… но, припертая к стенке, Гаитэ оказалась вынуждена принять этот поединок взглядов.
— Говорить вы можете что хотите, Сезар. Но если во вашей воле снова погибнут мои люди…
— Ваши люди? — усмехнулся он с издёвкой.
— Да. Мои люди! Мы не будет друзьями.
— А мы друзья?
— Пощадите их! Я прошу вас! — выйдя из себя, Гаитэ повысила голос. — Вы хотели, чтобы я поверила в ваши чувства ко мне? Так докажите, что я значу для вас хоть немногим больше вашей пряжки на башмаках или стакана выпитого вина! Воспринимайте моё желание как причуду, каприз, глупость — но оставьте им жизнь! Умоляю!
Они оба говорили тихо, так, что услышать их было практически невозможно. Хотя двое в клетке, безусловно, пытались. Даже шеи вытянули. Картина могла бы быть комичной, если бы речь не шла о смерти. Тут у кого угодно уши, как у осла, вытянутся.
— Умоляете? Вы ведь не из тех, кто легко о чём-то просит, — тихо выдохнул Сезар.
Откинув голову, он, прищурившись, изучающе смотрел на неё сверху вниз.
— Мне интересно, если бы речь шла о вашей собственной жизни, просили бы вы меня о помиловании с таким же жаром?
— Вряд ли.
— Что вам помешало бы? Гордость?
— Скорее, застенчивость, Ваша Светлость.
— Вы не перестаёте меня удивлять. Такая хрупкая и такая храбрая, вы наивны до глупости. Но, будь, по-вашему. Я пощажу их.
Глаза Гаитэ загорелись благодарностью:
— Правда пощадите? Вы ведь не обманите меня? Не стане играть в ваши любимые игры в коварного кота?
Слова вырвались у неё стремительным потоком, прежде, чем она осознала смысл того, что говорит.
— В коварного кота? — от удивления прищуренные глаза Фальконэ распахнулись.
— О! Простите. Мне не следовало так говорить. Но иногда вы действительно напоминаете мне это красивое и жестокое создание.
— Нет. С вами я играть не буду. Но с ними наиграюсь досыта. Если вы не даёте мне насладиться, пустив кровь этой падали, которую вы называете преданными вам людьми, позвольте не отказать себе в удовольствии, продемонстрировать вам их гнилое нутро в полной мере?
Сезар двинулся к клетке. Зависнув над ней, постучал по металлическим прутьям:
— Ну что, пташки? Решились выбрать?
— Я! Я скажу первым! — затараторил Петруччи, хватаясь за прутья решётки и заискивающе глядя высокомерного Сезара.
— Говори, — снисходительно кивнул Сезар, бросив в сторону Гаитэ насмешливый взгляд. — Только громко, чтобы даме не пришлось напрягать слух.
— Я знаю тайну!
— Какую? — в растяжку протянул Сезар.
— Император Варка финансирует заговор с целью отравить вашего отца.
В темнице повисло тяжёлое молчание.
Гаитэ с трудом перевела дыхание, понимая, что, если пленники продолжал в том же духе, их уговор с Фальконэ может треснуть, как орех, разлетевшись вдребезги.
— Говори, — тихо потребовал Сезар.
— Если всё пройдёт успешно, вашего старшего брата, Торна, удастся отравить вместе с вашим отцом, а когда избавятся от вас, единственной наследницей престола останется…
Сердце Гаитэ замерло. На мгновение она с ужасом подумала, что назовут её имя, подписав ей смертный приговор.
— Кто?!
— Ваша сестра, а вместе с ней и её муж Жокэ Рокор. Принц Веапорский сможет занять престол Саркассора.
— И каким же образом было решено избавиться от меня? — с ледяным спокойствием поинтересовался Сезар.
Лишь побелевшие костяшки пальцев, сжимающих рукоять меча, выдавали овладевшую его душой ярость.
— Как только ваш отец скончается, войска императора Линтона Руала войдут в земли Саркассора и поддержат притязания принца Рокора, принудив Совет выбрать его на престол.
Профиль Сезара казался начерченным на барельефе.
— Сказанное вами правда?
— Клянусь!
— И когда же намечается это милейшее мероприятие по очередному государственному перевороту?
— Этого я не знаю! Клянусь, милорд!
— Плохо. Ваших сведений не так уж и много.
— Я сказал все, что знал!
Гаитэ видела, каких усилий стоит Сезару сдерживаться. Глаза его, обращённые к ней, налились кровью, но голос звучал по-прежнему, уверенно, размеренно и в растяжку.
— Я решу вашу участь сегодня вечером, за бокалом вина. А сейчас разрешите откланяться, господа.
Поравнявшись, Сезар подал руку Гаитэ:
— Сеньорита?
— Что вы намерены делать? — бросила она на него встревоженный взгляд. — Необходимо как можно скорее поставить в известность императора, ведь так?
— Несомненно, — то ли прохладно, то ли рассеянно откликнулся он.
— И — что? Отдадите приказ возвращаться в Жютен? — нетерпеливо осведомилась Гаитэ.
