Гаитэ обижала взглядом комнату. Ничто не казалось ей здесь своим. Ничто не держало. И счастливые, и страшные воспоминания жили в Императорском дворце, но не здесь. На мгновение она заколебалась, раздумывая о том, стоит ли взять с собой деньги. Искушение было велико. Оказаться на улице без гроша в кармане не совсем то будущее, о котором мечтаешь.
Разве не имеет она право на золото Фальконэ? Разве не обязан ей Торн самой жизнью, причём не единожды?
Гаитэ поднялась с кровати и решительно направилась к двери. Лишь в том, что было на ней. Не взяв ни золота, ни серебра, ни дешёвой медяшки.
На пороге она столкнулась с фрейлинами.
— Ваше Величество? — склонились они в низком реверансе.
Но Гаитэ прошла мимо них как мимо пустого места.
Стража её не задержала, но на пути, ближе к лестнице, возник Кристоф.
— Госпожа? — удивлённо глянул он на неё. — Что вы здесь делаете? Разве вам не следует находиться в покоях императора? Куда вы направляетесь?
— Прочь из дворца.
— Простите? — нахмурившись, посмотрел он на Гаитэ. — Госпожа, я не понимаю, что вы задумали?
Она на мгновение затормозила, опершись рукой о стену.
— Вы ещё слабы, вам нужно лечь…
— Перестань причитать надо мной, как нянька над ребёнком, Кристоф. Я не вернусь туда. Ни за что.
«Вы с ума сошли?», — читалась в его взгляде. Гаитэ была уверена, что, по-своему, он в чём-то прав.
— Я ухожу.
— Куда?
— От мужа. Насовсем.
— Госпожа, вы, должно быть, бредите? — ужаснулся Кристоф. — Да куда вы пойдёте? Город наводнён шпионами вашего мужа и его брата. Вам от них не укрыться.
— Увидим.
— Госпожа! Да в этом городе, без покровителя, денег, одна, всеми преследуемая, вы не выживите.
— На всё воля Добрых Духов. Будь что будет. Иногда даже интересно понять, сколько ты, в действительности, стоишь? Именно ты, а не твоё происхождение, приданное или легенда, созданная именем предков.
— Вы совершенно определённо сошли с ума.
— Иногда это единственный способ увидеть мир без прикрас, как он есть и найти, наконец, в нём своё место. Не отговаривай меня, Кристоф. Это бесполезно. Возвращайся. Уверена, Торн по достоинству оценит твою службу.
— Ну уж нет, одну вас я не отпущу. Кто-то же должен приглядеть за вами и позаботиться о том, чтобы ваше безумие не обошлось вам слишком дорого, — проворчал он.
Гаитэ усмехнулась.
— Уверен? Первое время мне будет нечем оплачивать твои услуги.
— Простите меня, Ваше обезумевшее Величество, но боюсь, далеко не первое время. Вполне возможно, служение моё будет бескорыстным и впредь.
— Тогда чего ради стараться? Твой долг жизни оплачен. Я спасла жизнь тебе — ты спас её мне. Ты свободен.
— Нельзя быть свободным от того, кого любишь. Мы больше не будем обсуждать нашу разлуку, госпожа. Скажите, лучше, как вы намерены пройти мимо стражников, охраняющих ворота?
— Очень просто. Возьму и пройду. Иногда, друг мой, полезно быть ведьмой.
Набросив на голову капюшон, Гаитэ решительно направилась к воротам, в которых ещё не заперли калитку, ведущую в город. Она старательно воображала себя невидимкой, и стражники словно бы и впрямь не заметили странную женскую фигуру. Ускользнуть, когда ты умеешь создавать лёгкий, рассеивающий внимание морок, на самом деле, не так сложно.
— Видишь, Кристоф. Мы на свободе! — улыбаясь через силу, обернулась к слуге Гаитэ.
— Вижу, что вы совершаете одну глупость за другой. Каковы-то будут последствия вашего поступка, госпожа, когда Его Величество обо всём узнает?
— Посмотри на этот город, Кристоф? Он как бездонная бочка. Как муравейник, где ежедневно суетятся тысячи муравьёв. Никому до них нет дела. Стоит сбросить с себя опознавательные знаки, вроде драгоценностей, гербов, отбросить от себя всё, что может тебя выдать, и очень легко превратиться в муравья-невидимку. Торн может искать меня здесь годами, если захочет. Но не найдёт.
— Госпожа!
— Торн не найдёт меня, если я сама того не захочу.
Осознавала ли Гаитэ, что пути к отступлению может не быть? Скорее всего — нет. Мозг её ещё был затуманен не до конца отступившей болезнью. Надеялась ли она на Кристофа? Полагалась ли на него? Несомненно, да.
— Что вы намерены сделать?
— Для начала — снять комнату.
— Хорошо. Я сделаю это для вас.
— Можешь не утруждать себя. Я найду…
— Да прекратите уже! — не выдержал Кристоф. — Вы хоть когда-нибудь это делали?
— Я могу о себе позаботиться.
— Вы думаете, что способны на это, но так ли это на самом деле? Вы слабы, едва живы, без гроша в кармане. На вас дороге платье и драгоценности, но заложить их вы не можете, если не хотите, чтобы вас вернули во дворец быстрее, чем доберёмся до конца улицы. Так что пока будет тратить мои деньги. Надеюсь, к тому времени, как эти средства закончатся, вы придёте в себя, выздоровеете и прекратите глупую демонстрацию характера.
Гаитэ усмехнулась. Возражать что-либо сейчас у неё не было сил. Голова кружилась и хотелось прилечь.
Спустя полчаса она получила подобную возможность. Кристоф ещё раз доказал, что умеет быть бесценным. Квартирка, которую он для неё нашёл, была крохотной, буквально в несколько комнат, но чистой и меблированной.
— Я бы довольствовалась и чем-то меньшим.
— Не говорите вы ерунды, Ваше Величество! — грубовато, в сердцах, проговорил он. — Вам только кажется, что вы сможете затеряться в толпе простолюдинов. На самом же деле среди них вы только больше привлечёте к себе внимание. Я уж не стану упоминать о том, что в тавернах и на постоялых дворах частенько ложе приходится делить с тараканами и клопами, что вряд ли придётся по вкусу такой чистюле, как вы. А сейчас ступайте-ка вы в спальню, да хорошенько отдохните. Может, придёте в ум-разум, так все наши беды и кончатся.
Гаитэ не нашла в себе сил перечить. Она послушно легла в постель, выпила тёплый отвар из трав.
— Ты прекрасный ученик, друг мой. Я бы не смогла приготовить лекарство лучше.
— Спасибо за похвалу, но мы оба знаем, что это не так. А если зелье получилось действительно годным, так всё только потому, что я от души хочу, чтобы вы быстрее поправились.
— Спасибо, Кристоф. За всю мою жизнь никто и никогда не заботился обо мне лучше, чем ты.
— Ошибаетесь. Сезар Фальконэ буквально вырвал вас из лап Костлявой.
— Я помню.
— Вы не одиноки, госпожа моя. У вас есть друзья. Их гораздо больше, чем врагов. Да и ваш муж, наш император — не враг вам.
