Форма имеет значение
Упомянутые выше научные изыскания дают основания предполагать, что в нашей архитектурной среде могут присутствовать элементы, которые вызывают тревогу и многократное воздействие которых способно изменить работу нашего мозга так, что наши реакции на стресс станут более выраженными. У некоторых людей – скорее всего, у тех, кто генетически предрасположен к патологически бурным реакциям на стрессовые события, – в результате могут даже развиться серьезные психические расстройства. Тем не менее до сих пор мы недалеко продвинулись в выявлении конкретных элементов городской среды, ответственных за подобный эффект. Есть несколько очевидных кандидатов на эту роль, например избыточный шум, ведь уже давно известно, что он влияет на когнитивные функции и эмоциональное состояние в любых условиях – и в производственных помещениях, и на людной улице. Что касается сенсорной сложности, то лучше стремиться к «золотой середине», иначе перебор вынудит нас отстраниться и найти укрытие. Скорее всего, верно и то, что постоянный риск – скажем, на загруженных транспортом улицах – также может повысить уровень тревожности в городе. Но, скорее всего, не только очевидное нарушение жизненного баланса, но и форма построек способствует формированию чувства тревожности у горожан.
В 2007 г. в Торонто завершилось строительство нового, вызвавшего полемику крыла Королевского музея Онтарио. Музей – величественное здание в итальянском стиле – открылся в 1914 г. и был достроен и расширен новыми помещениями (хоть и все в том же традиционном архитектурном стиле) в 1930-х. Спроектированное архитектором-деконструктивистом Даниэлем Либескиндом новое крыло, названное «Ли-Чин Кристал» (Lee-Chin Crystal) в честь главного спонсора Майкла Ли-Чина, представляет собой крупное сооружение из стекла и стали с четкими контурами, в котором чувствуешь себя так, словно теряешь равновесие и ориентацию. Критики окрестили «Ли-Чин Кристал» шедевром, предвещающим новую эпоху в архитектуре Торонто, знаменитого строениями в викторианском стиле. Но многие открыто ругали новостройку и называли ее омерзительным порождением неутомимой жажды города стать мировым центром с помощью приглашенных всемирно известных «звезд архитектуры». Случайные прохожие негативно оценивали изменение общественного пространства вокруг музея; один из них отозвался о результате перемен как о «странного вида какашках инопланетян». Пешеходы избегали открытого, продуваемого пространства около здания, которое, казалось, шатается. Многие высказывали опасения – и не совсем безосновательные – насчет возможного падения сосулек с отвесных углов и острых краев строения во время суровых канадских зим. Некоторые давние поклонники музея заявили, что ноги их больше там не будет. В 2009 г. пользователи virtualturist.com, главного интернет-ресурса для путешественников, поставили «Ли-Чин Кристал» на восьмое место в списке самых уродливых сооружений в мире, и в том же году газета Washington Post назвала его самым уродливым сооружением за последнее десятилетие. Немало яростных противников нового здания ссылались на его бесполезность, несмотря на то что оно позволило музею выставить огромное множество предметов, которые до этого хранились в запасниках. Немногие критики оказались способны пересилить свое отвращение к внешнему виду «Ли-Чин Кристал», чтобы заметить преимущества широких внутренних пространств, просторного вестибюля и невероятно выразительных новых галерей для экспозиции знаменитой коллекции скелетов динозавров. Острые углы в экстерьере перечеркнули все достоинства внутренних помещений. Так в чем же причина столь жесткого неприятия проекта Либескинда?
Ученые, исследующие вопросы психологии и эстетики, уже давно пришли к выводу, что все мы предпочитаем гибкие линии. Это пристрастие проявляется в самых разных областях, от книгопечатания до архитектуры. Мы воспринимаем изгибы как нечто мягкое, манящее и красивое, в то время как острые края кажутся нам жесткими, отталкивающими и могут сигнализировать о риске. Контраст между нашими реакциями на эти два типа контуров предполагает, что даже неярко выраженные особенности застроенной среды могут вызывать сильные реакции, которые заведут древние механизмы, сформировавшиеся в человеческой психике, чтобы предупреждать нас об окружающих опасностях. Работа Ошина Вартаняна, нейробиолога из Университета Торонто, показала, что вид изогнутых и ломаных линий в интерьерах зданий может сказаться на активности нашего мозга
{105}. Изогнутые линии вызывают сильную активность в таких отвечающих за ощущение награды и удовольствия областях головного мозга, как орбитофронтальная кора и поясная кора. Острые края увеличивают активность миндалевидного тела – важной части системы, позволяющей нам распознавать чувство страха и реагировать на него. Выражаясь языком архитектуры, именно утонченные линии Музея Гуггенхайма в Бильбао, спроектированного Фрэнком Гери, могли заставить Филипа Джонсона прослезиться, когда архитектор впервые поднял на него глаза. И наоборот, бурная реакция на работу Либескинда в Торонто (очень похожая на ту, что последовала за возведением перед Лувром стеклянной пирамиды Юй Мин Пэя) может проистекать из реакций мозга, связанных с нашей врожденной потребностью распознавать потенциально опасную среду.
Прямые линии и острые углы не только меньше привлекают нас эстетически – они могут оказать сильное воздействие на поведение. Международная команда ученых из Берлинского университета имени Гумбольдта и Университета Хайфы попросила участников эксперимента собрать портрет незнакомого человека из фрагментов пазла, имевших либо закругленные, либо зубчатые края. Испытуемые пришли к выводу, что более холодными и агрессивными выглядят лица, составленные из деталей с зубчатыми краями. В последующем эксперименте испытуемых попросили принять участие в распространенной игре, связанной с принятием экономических решений. Нужно было сделать выбор: либо избрать тактику сотрудничества (тогда выигрыш следовало разделить с партнером), либо вести себя напористо и вызывающе, чтобы в итоге забрать весь выигрыш себе. Участники играли в двух комнатах, причем на стенах одной из них были нарисованы абстрактные угловатые фигуры, а на стенах другой – фигуры с закругленными контурами. Испытуемые вели себя в значительной степени более агрессивно именно тогда, когда их окружали изображения фигур с острыми углами. Результаты этих экспериментов говорят о том, что форма окружающих предметов может заставить нас чувствовать себя счастливыми и расслабленными или беспокойными и напуганными, а также способна повлиять на нашу манеру обращения друг с другом. И это очень сильное влияние. Трехлетние дети тоже предпочитают изгибы углам, поэтому есть основания сделать вывод, что наши реакции на геометрическую форму проявляются уже в самом начале жизни и могут не зависеть от личного опыта и вкуса
{106}.
