Абсолютное правило заключается в том, чтобы вернуть [rendre] то, что было дано. Ни в коем случае не меньше, только больше. Абсолютное правило мышления заключается в том, чтобы вернуть мир таким, каким он был дан, – непостижимым [inintelligible] – и, если возможно, немного более непостижимым.
Другая сторона преступления
С нашествием Виртуальности мы вступаем не только в эру ликвидации Реального и Референциального, но также в эру истребления Другого.
Это эквивалент этнической чистки, которая охватывает не отдельные народы, а безжалостно преследует все формы инаковости.
Инаковость смерти – предотвращением ее с помощью агрессивной терапии
[96].
Инаковость лица и тела – вытравливанием с помощью пластической хирургии.
Инаковость мира – стиранием с помощью Виртуальной Реальности.
Инаковость каждого из нас – которая однажды будет упразднена с помощью клонирования отдельных клеток.
И совершенно ясно, что инаковость другого растворяется в процессе непрерывной коммуникации.
Если информация является местом совершенного преступления против реальности, коммуникация являемся местом совершенного преступления против инаковости.
Коммуникация кладет конец другому.
Переговоры кладут конец врагу.
Комменсализм
[97]
кладет конец хищничеству.
Абсолютная позитивность кладет конец негативности.
Бессмертие клонов кладет конец смерти.
Идентичность и дифференциация кладут конец инаковости.
Половая индифферентность
[98]
кладет конец соблазну.
Гиперреальность, Виртуальная Реальность кладет конец иллюзии.
Транспарентность кладет конец тайне.
Конец судьбы.
Совершенное преступление.
Мир без женщин
«Мир без женщин» (Il Mondo senza Donne, 1935), роман Виргилио Мартини
[99], описывает губительные последствия некой загадочной болезни (названной в итоге фаллопитом [fallopite]), которая уничтожает всех женщин детородного возраста – от периода полового созревания до менопаузы. Симптомы этой болезни, описанные за пятьдесят лет до его появления, поразительно напоминают симптомы СПИДа. По невероятному совпадению эта болезнь появляется на Гаити, а затем распространяется по всему миру. А по еще одному парадоксальному совпадению причиной этой болезни, перед которой наука оказывается бессильной (также, как и перед СПИДом), в итоге оказывается заговор гомосексуалистов
[100] с целью истребить весь женский род
[101]! Эпидемия стремительно распространяется, все девочки-подростки и молодые женщины исчезают, а человеческому роду начинает угрожать вымирание. Остальное, полное драматических поворотов действие романа напоминает скорее саспенс. Но главная идея, идея истребления женственности [féminité], – жуткая аллегория уничтожения всякой инаковости, где женский род – метафора, а возможно, больше чем метафора.
Вирус, жертвами которого мы все являемся, и вовсе не аллегорически, – это вирус, уничтожающий инаковость. И с еще большей уверенностью, чем в случае со СПИДом, можно предсказать, что никакая наука не сможет спасти нас от этой вирусной патологии, которая, преодолевая [force] антитела и иммунные стратегии, направлена на прямое уничтожение другого. И если этот вирус в данный момент не затрагивает биологическую репродукцию рода людского, он затрагивает еще более фундаментальную функцию – символическую репродукцию другого в пользу клонируемого, бесполого размножения индивида без роду и племени. Потому что быть лишенным другого – это означает быть лишенным пола, а быть лишенным пола – это означает быть лишенным символической принадлежности к любому роду вообще.
Сразу же после выхода в Италии в 1953 году (почти двадцать лет роман оставался неопубликованным из-за отказа издателей
[102]) он был запрещен и изъят из продажи в связи с обвинением в обсценности, хотя, по сути, нет ничего менее порнографического, чем мир без женщин. Но это было всего лишь уловкой [alibi], чтобы утаить более пугающую [panique] идею, которая скрывается за уничтожением женственности, – идею о гораздо более чудовищном уничтожении – идею о мире, который полностью отдан во власть [livre] Того Же Самого.
Это буквально конец отчуждения. На другой стороне никого больше нет. Когда-то в этом виделась идеальная цель субъекта – полное обретение [appropriation] себя и распоряжение собой. Сегодня мы замечаем, что отчуждение защищало нас от чего-то более худшего – от окончательной потери другого, от экспроприации другого тем же самым.
В немецком языке есть два, казалось бы, синонимичных термина, однако их различие весьма значительно. «Verfremdung» означает становление другим, чуждым самому себе, то есть отчуждение в буквальном смысле; тогда как «Entfremdung» означает лишение [depossession] другого, то есть потерю всякой инаковости. Так вот, намного серьезней быть лишенным другого, чем себя. Утрата другого хуже, чем отчуждение, это смертельное повреждение [alteration], вызванное отменой самой диалектической оппозиции. Неустранимая дестабилизация, дестабилизация субъекта без объекта, того же самого без другого – это полный стазис
[103] [другого] и метастазирование того же самого. Печальная судьба как для индивида, так и для наших самопрограммирующихся и автореференциальных систем: больше нет противника, нет враждебной окружающей среды – окружения вообще нет, нет внешнего [exteriorite]. Это все равно что отделить биологический вид от его естественных хищников [predateurs]. Лишенный этой напасти, он может лишь уничтожить сам себя («саморасхищением», «хищнической эксплуатацией» [depredation], так сказать
[104]). Поскольку смерть – самый главный естественный хищник, то вид, который мы стремимся любой ценой обессмертить, вырвать из лап смерти (а именно это мы делаем при помощи всех наших технологий замещения [substitution] живого [искусственным]) обречен на исчезновение. Лучшая стратегия чтобы избавиться от кого-то – это устранить все, что ему угрожает, потому что таким образом он утрачивает со временем и все свои средства защиты; именно эту стратегию сейчас мы и применяем по отношению к самим себе. Устраняя другого во всех его проявлениях (болезнь, смерть, негативность, насилие, странность), не говоря уже о расовых и языковых различиях, устраняя все сингулярности во имя распространения полной позитивности, мы занимаемся устранением самих себя.
