– А люди, которые богаты, – они счастливы?
Ее спутник над ответом не задумался.
– Нет.
– Но почему? Если все так хотят этих самых денег…
– Потому что они продолжают их хотеть, даже когда получают.
«Тогда это болезнь, – подумала Эмия. – Жадность – та самая, за которую она ежедневно вычитала сотни единиц небесной манны из людских судеб».
– Получается, их не бывает достаточно?
– Зависит от человека.
– А есть такие, кому достаточно?
– Есть. Наверное, – Дар вздохнул. После обернулся, не сбавляя шага, дал указание. – Давай, ты в крытый павильон – выбирай, что нужно. А я куплю продуктов и отыщу тебя.
– Хорошо.
И они – стрелки на карте – с разной скоростью разошлись в стороны.
* * *
– Мяско, молодой человек, выбирайте мяско!
«МяскА» Дару хотелось, но седому усатому мужику он ответил отрицательно. Какое мяско? Его или морозить, или готовить сразу, а они в квартире задержатся в лучшем случае на день-два, и потому «свежачок» не катил.
Вот гречка с тушенкой – другое дело. Картошка, колбаса, сыр, пачка чая, печенье – это вещи нужные. Все-таки сначала им стоило обговорить, как долго они намереваются пробыть дома до отъезда, а то сейчас накупит…
В нагрудном кармане кошель, полный денег. «Бери, сколько хочешь, трать по собственному разумению», – так она ему сказала. Из Эмии бы получилась идеальная жена.
А он считал ее аферисткой.
Все же чужие деньги жгли совесть – он не будет тратить лишнего. Только по необходимости.
После колбасных тянулись лотки фруктовые – цветные и пестрые. Дальше специи, овощи, молочные отделы.
Пожалуй, к картошке, которую он собрался жарить на обед, подойдет лучок и хорошая деревенская сметана.
Проигнорировав зазывания продавцов купить «виноград», «спелые грушки» и «гранаты – сегодня привезли», Дар все-таки остановился и приобрел связку спелых бананов.
* * *
«Как тяжело здесь оголяются души и как просто тела…»
Сорочки, блузки, домашние майки висели вдоль стен, трусы лежали на прилавке – трогай – не хочу.
И трогали. Щупали оборки, выбирали цвет, деловито растягивали в стороны резинку, соображая, натянется или нет.
– А ляхи давить не будут?
– Нет, сама такие ношу…
Эмия еще никогда не выбирала трусы прилюдно. И почему-то стеснялась.
Расцветок миллион: пестрые, с цветочками, блекло-унылые, с надписями и без. Ей выбирать только под себя или под себя …и Дара?
Последняя мысль неожиданно смутила.
Странно, в Астрее процветала свобода «любви». Там, в отличие от людских скупых на раскрепощенность привычек, царили нравы вполне себе фривольные – партнера выбирали зачастую прямо на улице и по одному только взгляду. О нарядах, так как их можно было сменить, не задумываясь, никто и вовсе не волновался.
Но Эмия вольностей себе почему-то не позволяла и там.
Разве что иногда, с Павлом.
– Девушка, помочь Вам выбрать?
Эмия растерянно потерла щеку.
– А как… помочь?
Не старая еще продавщица смотрела устало – у нее дома, наверное, дети. Ей нужно их одеть, обуть и накормить, и потому «помочь» – это, скорее, подтолкнуть купить.
– Мне нужно несколько пар… простых. Нет, лучше с кружевом. Однотонных.
– Размер?
– Н-не знаю.
Тетка с любопытством вытянула шею, оглядела покупательницу профессионально и равнодушно.
– На вас «м-ка», не больше.
– «М-ка»?
– Средний.
– Да, наверное.
Ей указали на рядок слева.
– Вот тут. Выбирайте.
За следующие несколько минут, поборов смущение, Эмия подобрала нижнее белье, майку, легкие штаны и обзавелась ненужными ей, но уютными на вид мягкими тапочками.
* * *
Как много, оказывается, человеку-женщине нужно для жизни: шампуни, крем, расческа, прокладки, станок, дезодорант, белье. Много белья. Потому что людское тело несовершенно – оно, подчиненное времени и процессу старения, постоянно работает: что-то обновляет, что-то разрушает, что-то выводит, потеет, пахнет. И вещи нужно стирать…
Не зря сюда не хотела Калея – слишком сложно. Им всем, кроме Эмии, здесь почему-то было сложно.
А она вдыхала запах чужой тесной квартиры и радовалась. Слышно было, как орудует кухонной утварью Дар: гремели кастрюли, шумела вода, выдвигались ящики. Он готовил для них обед.
Внимание Эмии привлек лежащий у компьютера атлас Мира.
И вспомнилось вдруг про виноградники и Лаво – а можно ли найти?
Лаво и виноградники отыскались на триста девятнадцатой странице.
«Паспорт. Виза», – она, оказывается, совсем забыла не только про деньги, но и про удостоверения личности.
– Дар? – в кухню она вошла, держа раскрытый атлас в руках. – Я тут прочитала, что для въезда в Лаво нужна какая-то виза. Она у тебя есть?
Повар, который в этот момент перемешивал накрошенный сырой еще картофель, напрягся. Стал жестче, сдавленнее – она почувствовала. И спешно пояснила.
– Я просто хотела сказать, что если ты захочешь слетать один, я буду только рада…
– Я не захочу.
На столе уже стояла открытая банка сметаны; лежал на блюдце хлеб.
– У тебя нет визы?
– Мне не нужна виза.
– Не нужна? Почему? – и сама же пожала плечами – какая разница, почему. – И хорошо.
– Потому что я «Ч.Е.Н.Т» на последнем месяце жизни – вот почему.
Ей вдруг стала понятна его внезапная злость и тот ком стальных эмоций, которым он вдруг сделался.
– Прости, я просто спросила…
– Мы, «ченты», блаженные. Особенно те, кому скоро умирать, понимаешь? – процедили от плиты. Дарина понесло. – Нам теперь можно везде, куда захочется: давайте, ребята, наслаждайтесь. Только я не полечу, потому что ненавижу подачки!
– Но это не…
– Как та, когда тебе дают побыть с матерью только первый год жизни. И она даже тот год не захотела со мной пробыть!
Перед ней больше стоял не Дарин – кто-то другой. С белыми от злости глазами, со сжатыми в гири кулаками, со скрутившимися в стальной молот, готовый ударить любого нервами.
– Она хотела… Я знаю, я читала…
– Ты читала? Ты… Ты?! Да кто ты такая вообще, чтобы… Уходи. Проваливай отсюда!
